Все, что останется

Корнуэлл Патриция

В этот вечер Марино заехал к нам относительно рано, когда Эбби и я заправляли посуду в моечную машину. По выражению его лица я сразу же поняла, что дела обстоят не лучшим образом.

– Сначала я скажу вам, чего мы не нашли, - начал он, - мы не нашли ничего, что могло бы убедить суд в причастности Спурриера к убийству. Ни одного ножа, за исключением разве того, что был на кухне. Ни патронов. Никаких сувениров, например, обуви, украшений, прядей волос, ничего, что могло бы принадлежать жертвам.

– Его магазин также обыскали?
–

спросила я.

– Да, конечно.

– И, конечно же, его машину.

– Разумеется. И ничего!

– Тогда скажи, что же удалось найти, - подавленным голосом спросила я.

– Достаточно косвенных материалов, чтобы я пришел к выводу, что это он, док, - сказал Марино.
– Этот трутень далеко не бойскаут. Он помешан на порнографических журналах, на садистской порнографии. Плюс к этому у него много книг об армии, особенно о ЦРУ, целые папки заполнены вырезками газетных статей о ЦРУ. Все статьи разнесены по тематике, помечены ярлычками. Я вам скажу, этот парень аккуратнее старой библиотекарши.

– Вы нашли газетные вырезки об этих убийствах?
– спросила Эбби.

– Да, в том числе старые статьи о Джилл Харрингтон и Элизабет Мотт. Мы также нашли каталоги нескольких магазинов, торгующих, я бы сказал, товарами, обеспечивающими безопасность и выживание. В каждом проспекте полно рекламы: от пуленепробиваемых автомобилей до различных детекторов, бомб и приборов ночного видения. ФБР займется проверкой, попробует выяснить, что он заказывал в последние годы. Одежда Спурриера тоже довольно интересна. У него в спальне висит около полудюжины нейлоновых спортивных костюмов, все они темные или темно-синие, абсолютно новые, со споротыми ярлыками, словно предполагалось надевать их поверх одежды, а затем, после завершения операции, выбрасывать.

– Нейлон почти не оставляет следов, - сказала я.
– В отличие от других видов тканей ветровки из нейлона не оставляют ворсинок.

– Правильно. Дай вспомнить. Что же еще? Марино задумался, потягивая виски.

– Ах, да. Две упаковки хирургических перчаток и куча одноразовых калош.

– Калош?

– Да. Таких, какие вы носите в морге, чтобы не испачкать кровью свою обувь. Догадываешься, что еще?

Обнаружили карты, четыре колоды, не открытые, запечатанные в целлофан.

– Не обнаружили ли вы открытую колоду с отсутствующим червонным валетом?
– спросила я с надеждой.

– Нет. Но меня это отнюдь не удивляет. Вероятно, он вынимает червонного валета и выбрасывает оставшуюся часть колоды.

– Все четыре колоды с такими же рубашками?

– Нет. Пара колод с другими.

Эбби молча сидела на стуле, впившись пальцами в колени.

– Нет логики в том, что вы не нашли никакого оружия, - сказала я.

– Этот парень очень осторожный, док. Очень внимательный.

– Не слишком уж он осторожный: хранит вырезки об убийствах, спортивные костюмы, перчатки; его взяли с поличным, когда он снимал номерные знаки. Это заставляет меня задать вопрос:

не готовился ли он нанести новый удар?

– Украденные номерные знаки были на его машине и тогда, когда он встретился вам, - отметил Марино.
– Но мы не слышали, чтобы тогда пропала хоть одна пара.

– Верно, - тихо проговорила я.
– Но тогда на нем не было и ветровки.

– Вероятно, он надевает ее в последнюю очередь. А может быть, держит ее в спортивной сумке. Я думаю, что у него должна быть сумка.

– Вы не нашли у него спортивной сумки?
– задумчиво спросила Эбби.

– Нет, - сказал Марино.
– Никакого комплекта убийцы.

– Если вам удастся найти спортивную сумку, - добавила Эбби, - тогда, скорее всего, вы обнаружите там его нож, пистолет, очки для ночного видения и все остальное.

– Будем искать, как говорится, пока коровы не вернутся домой.

– Где он сейчас?
– спросила я.

– Когда я уходил, сидел у себя на кухне и пил кофе, - ответил Марине.
– Поразительно невозмутим. Мы перевернули его дом вверх дном, а он и ухом не повел. Когда ему задали вопрос относительно спортивных костюмов, перчаток, игральных карт и так далее, он заявил, что не будет отвечать на наши вопросы без своего адвоката. Затем отхлебнул кофе и закурил сигарету, словно нас там и не было. Ах, да, упустил - этот тип курит.

– Что за сигареты?
– спросила я.

– "Данхил". Скорее всего, покупает их в том табачном киоске, что рядом с его книжным магазином. У него также шикарная зажигалка. Довольно дорогая.

– Возможно, этим объясняется его привычка обрывать бумагу с окурков, прежде чем оставить их на месте преступления, если, конечно, это он, сказала я.
– "Данхил" приметные сигареты.

– Знаю, - сказал Марино.
– На них есть золотистый ободок вокруг фильтра.

– Считаешь, что у вас есть комплект улик?

– Да.
– Он улыбнулся.
– Это наш маленький козырь, который побьет его червонного валета. Если мы не сможем доказать его причастность к другим убийствам, так хотя бы повесим на него убийства Джилл Харрингтон и Элизабет Мотт. Анализ на DNA должен пригвоздить эту задницу. Хотелось бы, чтобы этот чертов тест не тянулся столько времени.

После ухода Марино Эбби холодно посмотрела на меня.

– Что скажешь?
– спросила я.

– Все это как-то неубедительно.

– Пока что да.

– У Спурриера есть деньги, - сказала я.
– Он наймет лучшего судебного защитника, которого можно найти за деньги. Могу тебе сказать точно, как все будет. Адвокат заявит, что полиция и ФБР, стараясь поскорее замять дела об убийствах, стремятся взвалить вину на его клиента. Выяснится, что множество лиц заинтересовано найти козла отпущения, особенно в свете обвинений, выдвинутых Пэт Харви на пресс-конференции. Эбби...

– Может быть, убийца - кто-нибудь из Кэмп Пири?

– Честно говоря, я в это не верю, - сказала я.