Все, что вы хотели, но боялись поджечь
Шрифт:
— Девчонки! — воскликнула Даша. — Письма «Дома-2» принесли!
— Только не это! — закатил глаза Левин.
Через несколько минут мой стол оказался завален разнокалиберными конвертами, в которых ждали своего часа послания участникам «Дома-2» от самых разных, но, увы, одинаково сумасшедших людей. Многодетные домохозяйки, солдаты, заключенные, пенсионеры, продавцы, летчики, моряки, балерины, офисные менеджеры и подростки — все они зачем-то писали в «Дом-2». А читать их безграмотный бред приходилось мне. Впрочем, у любой медали, как и у любой работы, две стороны. Иногда в письмах содержалось нечто настолько выламывающееся из общепринятых рамок, что мы всем департаментом в буквальном смысле слова катались по полу. На это и был расчет — найти в куче обычного, неинтересного, сумасшедшего говна настоящую шизофреническую жемчужину.
— Живержеева! — заорала из своего отсека Лиза Морозова. — Не начинай, умоляю, без меня! Я бегу к тебе! Щас, минуту!
— И без меня тоже! — присоединилась из-за стенки Глаша.
— Хорошо, я пока пописаю пойду, — сообщила я.
— Спасибо за информацию, — буркнул Дима.
— Не нравится — наушники надень! — быстро осадила его Чапайкина.
Когда я вернулась из туалета, в нашем закутке было не продохнуть. Люба с интересом рассматривала собравшихся, поедая сладкую соломку.
— Кати нет? — на всякий случай спросила я у Морозовой.
Она довольно покачала головой.
— Итак! — Жестом фокусника я вытащила из вороха писем один конверт и поднесла его к глазам. — Нам пишет Курочкина Галина Степановна из города Волжский Волгоградской области! Письмо адресовано телевидению, видимо, в целом, а в частности — руководителю проекта «Дом-2». Поехали!
«Ритачка, милая девочка! Пожалуста не старайся построить отношения с Кузей. Он настоящий придурак, скотина…»
Девицы захихикали.
«…Ты такая красивая девочка, а Кузя, как он к тебе относился?! Ты отдала ему свою невинность, а он подлец тебя изменил с какой-то бабой. Рита он тебя не любит и никого он не любит. В том числе и тебя…»
— Скучновато как-то, — прокомментировала я.
— Может, про еблю будет? — с надеждой спросила Аня.
— Ну, посмотрим, что там дальше: «…А когда вы расстались он про тебя такие гадости говорил, что ты для любова мужика ноги можешь раздвинуть. Какой он гадкий. А сейчас он хочет, т. е. его злость берет что ты ушла к Андрею, и у него злость отомстить тебе. Подальше от него, заочно целуем тебя дорогая милая девочка…»
— Пиздец, — хрустнула соломкой Люба.
— Вот для этих людей вы и работаете! — зачем-то сказал Левин.
— Ой, Жень, да пошел ты в жопу! Надоел уже! — прикрикнула Глаша. — Ладно, давайте следующее.
Следующее письмо читала Морозова:
«Степан, привет! Вы организовали новую группу. Мне очень нравятся девчёнки, входящие в нее. Я сочинила для них стихи. Можете использовать их как основу, менять слова и т. д. и т. п. Но вначале продлить ваш гимн „Законы любви“, добавив 4 куплета:
Зреет во мне непонятное светлое чувство. Ночью не сплю — мечты овладели мной. Кто же, ну кто моя половинка вторая? Где же, ну где и когда я встречусь с тобой?..»Все это было настолько чудовищно, что мы даже не перебивали Морозову. Она уверенно продолжала чтение:
Где же ты, где, мое ненаглядное чудо? Как ты проводишь все дни без меня? Скоро ль увижу тебя и услышу? Скоро ль закончится жизнь без тебя? Вот и свершилось: тебя я впервые увидел, Сердце забилось, как бешеное, в груди. Вот наконец-то мы вместе, и я ощущаю Руки твои и нежные губы твои. Встретились мы — и солнце сияет ярче. Целую тебя — и страсть будоражит кровь. Ласкаю тебя — и счастье брызжет фонтаном…Я не выдержала и заржала во весь голос. Морозова от смеха выронила письмо на пол. Даже Самолетов крякнул за стенкой.
— Боже… — я истерически тряслась в кресле. — Это какой-то публичный онанизм…
Отсмеявшись, мы продолжили чтение стихов. Следующее творение предназначалось Даше Черных, тупой девке из Балаково, которая пришла в «Дом-2» девственницей. По крайней мере, так гласила легенда.
— Ну-с, — Морозова откашлялась, — для Даши Черных.
Пришла я сюда девчонкой наивной, Слушала и верила многим злым словам, И прошло полгода, прежде чем я встретила Чудо настоящее, что не снилось вам. Мачо мой гламурный, Самый ты красивый, Самый ты любимый, Верный самый ты. Завлекают пусть тебя Истринские ведьмы. Знаю, не предашь ты мои мечты. Плакала, страдала, Прежде чем нашла тебя, — Ссорилась с одним, Спорила с другим, И, как видно стало, Многим доказала: Есть здесь кое-что (покрутить пальчиком у виска), Хоть блондинка я. Буду тебя слушать, Буду тебе верить, И обед готовить, Гладить, мыть полы. Знаю, улыбнешься, Знаю, ты оценишь, И на крыльях в небо Унесемся мы…Сквозь дикий хохот пробивался недовольный басок Самолетова.
— Девушки, — бубнил Дима, — ну хватит уже, правда. Мне работать надо…
— Щас, Дим, последнее, щас! — задыхаясь, пообещала Морозова и снова схватилась за письмо:
Всяко бывает у нас порою, И не всегда жизнь звучит в унисон. Только в тебя я верю и знаю, Что прозвучит еще наш вальс «Бостон».О себе: Я, Погорелова Татьяна, бывшая стюардесса, сейчас на пенсии. Но проект «Дом-2» мне нравится, и я приглашаю новую группу в гости по адресу: Ашхабад, ул. Кемине, д. 57, кв. 18. Тел. 27–04–47. У нас шикарный город, и я сама буду вашим гидом. Если пригласите — я тоже к вам заеду…
Смеяться никто уже не мог. Мы просто тихо выли, откинувшись на спинки офисных кресел.
— Очень смешно! — не успокаивался излишне работящий Дима. — Больные люди пишут, а они сидят и ржут!
— Дим, не занудствуй, — попросила я.
— А что нам, плакать, что ли? — вступила Люба.
— Мне лично от того, что вы читаете, больше плакать хочется! — обозначил свою позицию Самолетов.
— Ой, да че ты докопался, Дим? — Лиза Морозова аккуратно сложила письмо со стихами и засунула его обратно в конверт. — Мы что, не можем полчасика посидеть, расслабиться?
— Вы так расслабляетесь? — поинтересовался Самолетов.
— Да, говорящая стена! — хихикнула Лиза.
— Может, вам профориентацию сменить? Устройтесь санитарками в психушку, целыми днями расслабляться будете, — проворчал Дима.
— Святая Живержеева! — воскликнула, поднимаясь с кресла, Глаша. — Как ты здесь сидишь?!
Ваня бросил Смоляка в конце сентября. Против ожиданий, катализатором неизбежного процесса стала не девица, а какой-то Ванин однокурсник по фамилии Лаврентьев. Смоляк собирался его убить.