Все дороги ведут в Геную
Шрифт:
– А для Генуи денег никто не собирал, поэтому их никто не украл, поэтому бабы на рынке об этом молчат.
– Книжник!
– заорал капитан.
– Да-да?
– по-граждански ответил штурман. Штурман грел ноги в тазике с горячей водой и читал толстую книгу, не то лоцию, не то жития святых.
– Бросай все, бери Келаря и срочно наймите какой-нибудь экипаж до Генуи.
– До Генуи в одну сторону?
– уточнил Книжник.
– Да, клянусь святым Иосифом!
– Без сражений, абордажа, поиска врагов?
– Да, клянусь святой Марией!
– Мы и так набираем экипаж. Осталось
– Тройную плату до Генуи!
– Ну тогда ладно, - совершенно по-сухопутному ответил Книжник, закрыл книгу и принялся вытирать ноги.
Никаких сражений действительно не случилось, и капитан даже не думал отклоняться от маршрута. Просто сицилийские матросы подрались с калабрийскими. Порезали несколько человек, что не очень важно, и располосовали руки комиту, что уже хуже. Комит в ответ разбил о чью-то голову барабан, которым задавался темп для гребцов, а исправного запасного барабана не нашлось.
Тодт помолился. Бог посмеялся с небес и послал попутный ветер. Если бы Дорада не уснул как обычно, можно бы было дойти под парусом хоть до Генуи, но он уснул, и "Санта-Мария" ночью сильно сменила курс, за что получила божье наказание в виде шторма.
Корабль и экипаж спас Книжник, который вовремя опознал остров Понца прямо по курсу и нашел в лоции бухту. На входе в бухту потеряли парус. Дорада без парусов и весел смог удержать корабль от крушения, таранив какую-то фелюку и утопив ее, по мнению Тодта, к свиньям собачьим, а по мнению Дорады, к морскому дьяволу. Из всплывшей туфли с загнутым носом Тодт сделал вывод, что фелюка была мусульманская, и ее не жалко.
С утра попытались поднять запасной парус. Он внезапно оказался европейским для галиота, тогда как для корабля османской постройки парус требовался немного другой. Баталер при всем экипаже сказал, что он "купил запасной парус как обычно" и "не разбирается в этих нелепых тряпках". Капитан тоже сказал много интересного.
В результате, про Геную уже речь не шла, и "Санта-Мария" направилась в Чивитавеккью без паруса и с половиной гребцов, потому что в Неаполе необходимый минимум матросов на паруса нашли раньше, чем гребцов на весла. Вместо комита с барабаном гребцов синхронизировали Книжник молитвами на латыни и Тодт швейцарскими боевыми песнями, насквозь непристойными. У Тодта гребцы двигались быстрее. Книжнику знание иностранных языков принесло желание наблевать за борт.
По приходе в порт, команда пожелала кораблю и его руководству эротического приключения с конем и разбежалась. "С морским конем", - успел поправить истинный моряк Дорада, который в первых жизненных ценностях числил пить, держать курс и соблюдать морские традиции.
Капитан задумался, не оставить ли корабль на Тодта и не сгонять ли в Геную на попутке пассажиром. Но не успела старуха гвоздя перекусить, как с базара вернулся Келарь со свежей аналитикой. Оде де Фуа бросил Милан и бежит на берега Адды. Задача найти попутку сразу стала существенно более актуальной, чем задача пополнить экипаж.
Солнце уже клонилось к закату, когда на причале появился портовый чиновник, сопровождавший одетого во все новое рыцаря-иоаннита.
– Эй, на Санта-Марии!
– Чего надо?
–
– Вы действительно идете в Геную и выходите как можно быстрее?
Капитан ранее сообщил портовым службам пункт назначения и предполагаемое время выхода. Но выйти без команды крайне затруднительно, поэтому пора пришло время уже освобождать причал и вставать где-нибудь на рейде, а для этого договориться об аренде матросов с кем-нибудь в порту, потому что даже для такой простой задачи людей не хватало.
– Дайте мне матросов и хоть сейчас выйду!
– крикнул капитан в ответ.
– Сколько и каких?
– спросили с причала.
– Что?
– подскочил капитан.
Харон подбежал к борту и внимательно посмотрел на своего собеседника. Рыцарь-иоаннит, а за ним неспешно походит десяток солдат.
– Комит с дудкой или барабаном, хотя бы тридцать гребцов и парусная команда.
– И сразу выходим?
– Да я швартовы обрублю и сам в паруса подую! Но где Вы их возьмете?
– В тюрьме, конечно. Кто еще сидит в портовой тюрьме, как не моряки.
– Так вот просто придете и возьмете?
– У меня поручение лично от Папы, - Иоаннит гордо поднял цилиндрический футляр для документов вида "пергаментный свиток с печатью", - Я могу взять хоть любой корабль здесь, не говоря уже об арестантах.
– Но у меня и солдат нет за ними присматривать.
– Солдаты у меня свои, - улыбнулся иоаннит.
Брат-иоаннит Риккардо оказался отличным собутыльником тем более, что вино он вез с собой. Впрочем, никаким братом и иоаннитом Риккардо не был. Он служил порученцем по секретным делам у Папы Льва Десятого, ранее известного, как Джованни Медичи, флорентийского политика, который даже не имел священного сана на момент избрания понтификом. Соответственно, и в порученцах у такого Папы ходили не дипломированные мастера меча с постными лицами, а люди наподобие Риккардо - веселого убийцы с настоящими фальшивыми документами.
Погода позволила капитану и его пассажиру пьянствовать на палубе на зависть всей команде. Риккардо принес на борт два бочонка очень хорошего вина с папских виноградников, и капитан развязал язык.
– Вот придем в Геную, продам эту посудину и попрошу старину Кабота найти мне каракку покрепче с экипажем. Пойдем в Новый Свет, понесем дикарям смерть и слово Божье. Из старого экипажа я бы оставил только Тодта и штурмана. Тодт отчаянный малый, но иногда его заносит.
– Это как?
– Ты когда-нибудь слышал, чтобы капитан солдат поджег свой корабль?
– Ну... Есть такая галера "Санта-Мария", также известная как "Ладья Харона".
– Черт побери! Так это же мы!
Риккардо побледнел и захотел выйти. Но налил вина, завернулся поудобнее в плащ и передумал. Капитан все продолжал жаловаться.
– У меня худший экипаж во всем Средиземном море. Капитан солдат буйный сумасшедший, рулевой пьяница, баталер трус, а остальные и вовсе сброд какой-то. Почему у тунисцев и османов всегда рулевые лучше, чем у меня?
– Потому что поклонники Магомета не пьют вина.