Все друзья делают это
Шрифт:
Никита не обращал на нее внимания. Он смотрел исключительно на меня, а я…
Теперь я знаю, что сделала глупость. Но тогда… То ли мне стало жаль, что она так цепляется за мужчину, вместо того, чтобы оставить их отношения в прошлом, то ли мелькнула мысль, что сейчас она тоже опускается, невольно опускается с высоты своей надменности и каблуков…
Не знаю.
Не помню.
Но когда в очередной раз она попросила о том, чтобы поговорить тет-а-тет с Никитой, я не просто его отпустила, нет.
— Поговори с ней, — попросила его сама.
— У
— Поговори, Никит, — повторила я свою странную просьбу. — Поговори, а потом… мы с тобой, вдвоем, в спокойной обстановке, тоже поговорим…
Наверное, его убедили мои слова про спокойную обстановку. Потому что когда за тобой, как тени, ходят два человека, откровенный разговор вряд ли возможен. А еще мы оба думали, что это на пару минут, и ничего страшного, если мы разойдемся на это время, случиться не может…
Наивно.
И глупо.
И до сих пор я сильно жалею.
И помню отчетливо взгляд Никиты, когда он отходил с этой Ольгой — красивой, нарядной, благоухающей. И слова, которые он на ходу бросил старшему брату:
— Пока я разбираюсь с тем, что ты устроил, отвечаешь за нее, понял?
— Это ты устроил, — усмехнулся в ответ Филипп. — По-моему, логично, что тебе и выгребать.
— Хорошо, — Никита обжег его гневным взглядом, — сначала выгребу я. А потом отгребешь ты! Присмотри за Аней… как брата прошу.
Никиту поторопила Ольга. Филипп внимательно посмотрел на него, но не ответил. Не знаю, возможно, он и кивнул, потому что мой друг тоже кивнул и ушел.
А Филипп приблизился и остановился напротив меня. Потом сделал шаг и очутился так близко, что у меня от белого и его роста голова пошла кругом. Я не могла смотреть ему куда-то в пупок или в землю, я смотрела только в глаза чайного цвета, которые когда-то мне снились.
Но в какой-то момент я поняла, что устала.
Устала смотреть на холодную красоту и молчать. Устала ощущать себя без вины виноватой. А еще добавила усталости его ухмылка — раньше, когда я видела ее, мне хотелось ее стереть, поцелуями, уговорами, лаской. А теперь я понимала, что она подходит ему, он привык к ней и не знаю, позволит ли кому-нибудь увидеть себя настоящего, рассмотреть то, что она скрывает.
И глаза — они ведь чайного цвета, а теплоты ни на грамм. Темный лед, приглушенный, после дождя. Нет, не так. Скорее, это снег у обочины дороги, по которой пронеслась уже не одна сотня машин. Много видел, знал, но держал при себе. Смысл говорить, если исправить уже нельзя?
Наверное, я заглянула в него слишком внимательно, и он понял, что я что-то увидела. Что-то, что он хотел оставить только себе. Да, я думаю, его слова — хлесткий бросок гнилью по любопытной, чужой кошке, что залезла на твою территорию непрошеной гостьей.
— Интересно, — спросил он, взглянув на меня с хищным прицелом, — что было бы, если бы я тогда с тобой переспал?
— Ничего особенного, — безразлично пожав плечами, ответила я, — просто я бы выбросила тебя из головы куда
Он усмехнулся — видно было, что не поверил. А я прислушалась к своим ощущениям и поняла, что не только не чувствую привычного жара в его присутствии, но сказала чистую правду.
— А что бы ты делала с сердцем? — спросил он насмешливо.
— А разве у мусора под плинтусом имеется сердце? — поинтересовалась я в свою очередь. — И да, чтобы ты не тратил яд понапрасну… У тех, кого возводят на пьедесталы, их, как водится, тоже нет.
Мне показалось, что в глазах Филиппа мелькнуло что-то знакомое, что-то, что мне виделось или представлялось в его глазах когда-то давно.
Я снова будто наяву увидела картину — он и я, по две стороны одной дороги, а нас разделяют другие люди и дождь. Всего лишь… такой пустяк… Чужие люди, которые не имели значения. И дождь, который бы спрятал от них. И нужны было просто кому-то шагнуть.
Теперь мы рядом, но между нами преграда намного сильнее, чем раньше. Теперь преграда — мы сами.
Я. Он. И Никита.
Обойдя мужчину по дуге, двинулась прочь.
Не хотелось быть рядом с ним. А ему не хотелось меня останавливать. Хорошо. И правильно.
Выдохнула облегченно, чувствуя, что, несмотря на вечер, сменивший знойный и насыщенный день, на душе светло и прозрачно.
Поискала глазами Никиту — не увидела. Окинула территорию у коттеджа более внимательным взглядом, но тоже не заметила ни его, ни Ольги.
И вдруг…
Нет, это был не Никита.
И я выхватила лишь фрагмент, задние ворота уже закрывались, но успела заметить, как двое ребят выпихивают какую-то девушку за территорию коттеджа, несмотря на то, что она упирается. Показалось, я даже услышала вскрик. Или то снова была ворона?
Странно и непонятно.
И кто это был? Кто та девушка? И мужчины… Куда они и зачем?
Запах. Он дал подсказку. Почувствовав, что что-то горит, машинально бросила взгляд на костер и…
Уже чувствуя, что догадка мелькнула правильная, я тщетно попыталась найти глазами студентов. Нет, их нет.
Ни Светланы, ни ребят не было видно!
Возможно, их всех отправили за напитками или на кухню? Нет, двоих — да, возможно, но…
Светлана там, за воротами! Теперь я была уверена, что это она! И что ей нужна помощь!
Она не хотела уходить, не хотела…
Да, вертихвостка. Но то, что у нее голова закружилась от внимания кавалеров, не означает, что она готова на все, что они запланировали!
Нет. нет!
Только не это, нет!
В панике я пыталась найти хоть одно знакомое лицо, и, возможно, видела, но не понимала, не осознавала этого. Я шарила взглядом по незнакомым девушкам, кто- то из них даже возмутился, что ей лесбиянки не интересны! Кажется, я кричала. Кажется, кто-то смеялся.
Я не понимала, кто это был. Видела лишь смутные образы и четко слышала, как стучит мое сердце от страха и отсчитывает секунды, когда нужна помощь, а я здесь, я, трусливая, все еще здесь.