Всё хорошо, что хорошо кончается
Шрифт:
Фигура на троне слегка шевельнулась. Юноша открыл глаза и с изумлением поглядел на Тилли.
— Вы это мне? — спросил он. — Но кто вы?
— Да не тебе, — отмахивается девчонка, — ты лучше с остальными поговори. Корона! Вот так красотулечка, кто же сумел такое сделать сотни лет назад? Я... ах ты, не снять!
Тилли пытается осторожно взять корону, но пальцы проходят сквозь неё. Нимало тем не смущённая, девчонка поворачивается к Андранику:
— Отыщи-ка мой альбом с карандашом, я должна хотя бы зарисовать эту прелесть!
Андраник послушно принимается рыться в саквояже, поставив его на пол, а Нела тем временем спрашивает у молодого правителя:
— Вилхелм, не так ли?
— Да, так меня зовут, — отвечает юноша. — Но кто вы, странные люди? Отчего на вас такие необычные наряды, из каких же вы краёв?
— Мы из-за гор, — отвечает Нела.
— И в нарядах наших нет ничего странного, учитывая здешний холод, — добавляю я.
— Холод? — с немалым удивлением вопрошает Вилхелм. — Но разве сейчас зима?
— Ты ведь знаешь о проклятии? — спрашивает Нела вместо ответа.
Глаза Вилхелма, такие же светлые, как и у матери, изумлённо распахиваются.
— О чём вы говорите? — с тревогой спрашивает он. — Какое ещё проклятие? Погодите, глаза меня подводят, или по залу бродит коза?
Вдалеке и вправду скачет Орешек, таща за собой длинное зелёное полотнище. Всё-таки сорвала флаг.
Харди вприпрыжку спешит за козой, делая вид, что пытается отнять у неё добычу. Похоже, мальчишке интереснее игры, чем все призраки этого места, или же он просто пытается согреться.
Адалинда с неодобрением глядит на всё это, стоя неподалёку от озорников, но Вилхелм совершенно не замечает своей матери.
— Дай-ка я попробую, — просит Гилберт, обращаясь к Неле, и вслед за тем говорит молодому правителю:
— Вилхелм, что последнее ты помнишь? Что ты вообще помнишь о себе и о землях, которыми ты правишь?
— Что за вопросы, — улыбается юноша, но вслед за тем серьёзнеет, и на лице его проступает беспокойство. — А ведь и правда! Боги, я ничего не помню! Ах, нет, постойте. Меня зовут Вилхелм, и я здесь правлю. Это мой город и мой замок. И я... я не могу вспомнить больше ничего!
— Мы попробуем тебе помочь, — обещает Гилберт. — Знаешь ли ты, что провёл в этом замке сотни лет из-за проклятия, лежащего на здешних землях?
Вилхелм издаёт недоверчивый смешок.
— Быть не может, — говорит он, откидываясь на спинку трона и с подозрением глядя на Гилберта. — Я, верно, вчера перебрал, а вы решили подшутить надо мной. Кто вас подослал? Мой друг... почему я не могу вспомнить ни одного своего друга? Что происходит?
— Не тревожься, — успокаивающим тоном произносит Гилберт, — ты всё вспомнишь. Нам тоже важно, чтобы ты вспомнил. Давай-ка вот что, ты помнишь свою мать?
— Мать? — потрясённо спрашивает юноша. — Мать...
— Её зовут Адалинда. У неё такие же светлые волосы, как и у тебя, и голубые глаза. Вот такого роста...
— Да, да, я помню! — радостно, с облегчением восклицает Вилхелм. — Как же я мог забыть? Много лет назад отец погиб, и она одна меня растила и наставляла. И если меня называют хорошим правителем или храбрым воином, я знаю, что это не моя, а её заслуга. Это она всегда стояла за моим плечом, поддерживая и направляя, подсказывая мудрые решения. Я ценю её больше, чем кого-либо другого.
— Тогда, может, сумеешь дать нам ответ на загадку, отчего же ты однажды поссорился с матерью и пожелал никогда её не видеть? — поднимает бровь Нела.
— Я — поссорился? — опешивает молодой правитель. — Но этого не было...
Он умолкает, кусая губы, и стискивает белые пальцы на поручнях трона. Затем с тревогой и болью глядит на нас.
— Действительно, у нас произошла размолвка. Я помню, что виной была девушка. Она стоит перед моим внутренним взором, как живая — стройная, высокая фигура, горделиво откинутая голова, тёмные волосы. Красавица, каких поискать. Но я не помню ни её имени, ни того, что стало причиной ссоры. Но вы, незнакомцы, откуда вы знаете об этой ссоре и о моей матери?
— Твоя мать и рассказала, — поясняет Нела. — Она здесь, в этом зале, и оставалась здесь всё время. Ты не видел её, потому что при вашем последнем разговоре пожелал не видеть. Затем на земли пало проклятие, и оттого твоё желание сбылось.
— Я не могу поверить, это безумие! — шепчет Вилхелм, прижимая ладони к лицу, и сквозь пальцы текут слёзы. — Ну что ж, хорошо, нужно рассуждать здраво. Предположим, всё так и есть. Моя мать здесь, она помнит меня, она слышит меня? Если она может вам ответить, пусть расскажет вам и мне, из-за чего произошла эта ссора. Думаю, тогда я вспомню.
Глава 20. Но ясней не стало, как проклятье снять
— Адалинда, — окликает Нела. — Подойди, настало время тебе поговорить с сыном. Но будь готова к тому, что он почти ничего не помнит. Он даже не знал, что мёртв.
— Я догадывалась, — глухо отвечает несчастная мать. — Он сидел здесь, почти не шевелясь, столетиями, и иногда воспоминания будто бы возвращались к нему. Я видела его страх и его боль, но даже не имела возможности утешить. Вынужденная вечно смотреть на страдания того единственного, кто дорог мне в целом свете, как тяжко я была наказана! Как же я хочу прекратить это... Вы говорите, он сейчас не помнит ничего, даже меня?
— Тебя он вспомнил, — говорит Нела. — К твоему сыну вернулись воспоминания о том, как он любит тебя, и о ссоре тоже, но ничего о причинах этой ссоры. Лишь то, что в этом была замешана темноволосая девушка...
Старая женщина кивает, не в силах что-либо произнести.
— Я пойду к нему, — наконец говорит она. — Пойду к моему мальчику и помогу ему вспомнить. Я так перед ним виновата, я должна найти в себе силы о том сказать.
Мы направляемся к трону, и тут путь преграждает коза.