Всё хорошо, что хорошо кончается

Бонс Олли

— В гостях? Я ведь тебя не приглашал, — напоминаю я.

— Когда же это произошло? — озадаченно спрашивает Андраник. — Я и не слышал, Тилли, что ты бывала...

Тут Гилберт, наблюдавший за нами с самого начала, покашливает, желая вмешаться.

— Сильвер, ты дверь-то на себя потяни, — советует он.

Дверь удивительно легко открывается, и я спешу войти, но всё равно слышу позади чей-то смех и слова Тилли: «Вот такие сюжеты и следует использовать для твоих витражей, дубина!».

Я решаю не делать ей заказ.

Внутри оказывается просторно. Широкий проход ведёт вперёд, к небольшому помосту, где установлен стол, покрытый алой тканью. Позади стола — ещё один витраж, изображающий воина с мечом и золотоволосую деву, которая то ли встречает юношу, то ли провожает.

Слева и справа тянутся ряды каменных скамей. Пожалуй, это и всё, на что здесь можно поглядеть.

Хотя, кажется, Гилберт нашёл что-то ещё. Он осматривает стену справа от входа.

— Что там? — спрашивает вернувшаяся Нела. — «Утративших силу, соедините нас в храме», вот как. Новая надпись, такой я ещё не встречала. Снаружи на стенах ничего нет, я проверила.

— Не помешало бы записать слова посланий, которые нам попадаются, — говорит Гилберт, обводя пальцем буквы.

— Может быть, это поможет разгадать тайну проклятия.

— А я и записываю, — задирает нос Тилли, похлопывая по обложке альбома. — И то, что старики у гор рассказали, до последнего словечка вот тут, и эти, новые надписи. Только новые у меня наверняка не все, нам бы город обойти.

— А я могу помочь, — с готовностью предлагает Харди. — Я ж тут всё осмотрел. Вот такие штуки видал кой-где, могу отвести, показать.

Мы решаем разделиться: Тилли с мальчишкой убегают искать неведомо кем оставленные на стенах послания, нас с Гилбертом отправили за пределы города собрать хворост, а Нела с сыном и Андраником направляются в дом, где мы провели последнюю ночь, чтобы поискать какую-нибудь утварь. Среди припасов у нас есть кусок мороженого мяса, который давал Невен, и было бы неплохо его отварить. Нела до того, как мы пришли, похоже, питалась едва ли не одним козьим молоком. Она, впрочем, говорила, что у неё был с собой запас рыбы, только не смогла вспомнить, когда еда закончилась.

Наломав ветвей с кустов, растущих вплотную к стенам, мы возвращаемся. Нела с Андраником уже развели небольшой огонёк, используя для растопки сломанные доски пола и, судя по всему, стул, и в доме стало заметно теплее и уютнее. Над огнём висит котелок, и вода в нём уже принимается побулькивать.

Я сажусь на лавку в ожидании обеда и сам не замечаю, как меня клонит в сон. Это, впрочем, неудивительно после такой-то ночи.

Просыпаюсь я от чьей-то болтовни. Не открывая глаза, прислушиваюсь: говорят Нела с Андраником.

— ...вот как, — задумчиво произносит Андраник. — И ещё я хотел спросить, может, глупо прозвучит, но... знаете, бывает, кого-то знаешь с детства, и человек вырастает, но при взгляде на него видишь всё того же ребёнка?

— Конечно, такое не редкость, — соглашается Нела.

— А потом вдруг что-то случается, — продолжает Андраник, — и рядом с тем человеком становится как-то... неловко. Не из-за того, что было сделано что-то плохое, нет. А просто — будто смотришь другими глазами и замечаешь его впервые. Как будто она незнакомка, а не девочка, которую я знал всю жизнь. И это так смущает!

— Я могу не очень хорошо разбираться в подобном, — слышу я ответ Нелы, — но что, если между вами теперь что-то большее, чем дружба, оттого и твои ощущения изменились?

— Ох, я должен это обдумать, — бормочет Андраник. — Большое вам спасибо, вы так мне помогли!

— Ме-е!

— ...благодари, — отвечают ему одновременно Нела и коза Орешек. — Не уверена, что чем-то помогла, но если что, обращайся, я готова выслушать тебя в любое время.

Между тем от очага уже так вкусно пахнет, наверное, еда почти готова. Я шумно потягиваюсь, делая вид, что только проснулся и ничего не слышал. Хоть Андраник и болтал о какой-то ерунде, но ему, похоже, не хотелось обсуждать это ни с кем, кроме Нелы.

Тут я начинаю даже гордиться собой. Пусть только кто-нибудь ещё скажет, что я нечуткий, и я сразу же приведу этот случай в пример.

Возвращаются Тилли и Харди, страшно озябшие, и долго греются у огня. Нела зовёт Гилберта, который отдыхал наверху, мы наконец обедаем и принимаемся ждать сумерек, чтобы отыскать призрак старухи. Удивительное дело, сейчас мне вовсе и не страшно — может быть, потому, что с нами теперь Нела.

Впрочем, мои ощущения меняются, когда за окнами сгущается тьма.

— Да-а! — радостно восклицает Дамиан, единственный из нас, кого ничуть не тревожат мысли о призраках.

— Ох, нет! — вскрикивает Андраник, неосмотрительно усевшийся на скамью в опасной близости от цепких пальчиков. — Ай, мои волосы!

— Не шевелись, — просит Нела, — погоди, сейчас... Дамиан, ну-ка отпусти. Ох, это нельзя кушать, выплюнь. Ш-ш-ш, не плачь, давай-ка посмотрим, что это там за окном. У-у, смотри, кто идёт! Сильвер, держи-ка его, я на улицу.

— Призрак! — ахает Тилли. — Она вернулась!

— И страшная-то какая! — бормочет Харди. — Седая, косматая!

Не успеваю я подхватить брата, как Нела вылетает наружу, только дверь хлопает.

С улицы доносится смех, оканчивающийся всхлипыванием, затем стоны и рыдания. Правда, я мало что разбираю, поскольку Дамиан принимается реветь басом мне в ухо. И я хорошо его понимаю: любой был бы огорчён, если б у него силой отняли законную добычу, а затем ещё самый близкий человек внезапно предал и сбежал неведомо куда.