Все кошки смертны, или Неодолимое желание
Шрифт:
– Двадцать минут.
– Значит, в десять двадцать твоя машина стоит у входа в магазин. Я выхожу с диском в левой руке и отдаю его тебе, когда в моей правой руке будет рука Прокопчика. После чего я еду за вторым диском, встречаемся там же. Все ясно?
Он хмыкнул и положил трубку.
Я немедленно набрал контактный телефон, оставленный мне для связи с Хабаром.
Подошла сама Валерия Никитична. Я решил быть вежливым:
– Доброе утро. Магазин «Азбука вкуса» на Ленинградском проспекте. Десять тридцать. Я выхожу
– Устроит, - хрустнула она, как снег под ногами в морозную ночь.
Я поднялся на чердак. Фонарик теперь был без надобности - через слуховые окошки просачивался дневной свет. Все вчерашнее очарование куда-то ушло. Или просто мне сейчас стало не до него.
В своем подъезде я вышел, повесив дверь обратно на петли. Спустился вниз и открыл офис. Здесь ничего не изменилось. Дырка в окне и бомба на полу как напоминание о том, что все минутно, все черт-те как бренно. Отыскал в столе запасные ключи от машины Прокопчика. Ничего не опасаясь, вышел из подъезда, сел в автомобиль и поехал к «Азбуке вкуса», выбранной мною накануне потому, что этот магазин работает круглосуточно.
Нашел камеру хранения для сумок посетителей. Извлек из потной, крепко сжатой ладони ключ от ящика № 7.
Только бы ничего не перепутать!
Достал пакет с черным диском.
Посмотрел на часы: десять восемнадцать. Две минуты тянулись как две недели. Я вышел на высокое крыльцо магазина. Подкатил огромный «лексус-570», у него опустилось заднее стекло, и я увидел Прокопчика. Дальше все прошло по плану. Живой товар был обменен на мертвое железо, и «лексус» сразу рванул с места. Я увел Прокопчика в магазин и стал считать минуты.
В десять тридцать подъехали сразу два «гелендвагена». Дверь одного открылась, я рассмотрел в глубине Татку. Порезы у нее на лице были грубо заляпаны пластырем. Да, подумал я, без пластики ей теперь не обойтись. Татку изнутри вытолкнули к самой двери. Из-за ее спины высунулась женская рука. Сама Бабец, отметил я. Большая честь. Вложил в руку пакет и принял Татку, буквально свалившуюся мне на руки.
Мы вбежали в магазин. Я сунул Прокопчику в руки ключи. Быстро произнес:
– Твоя машина припаркована за углом. Спускайся через боковой выход и вези ее в травмпункт. Пусть врет там что угодно. Что сама сделала в припадке ярости.
– А… - начал он испуганно.
– Ничего не бойся, все договорено, никто вас не тронет. Но если будет хвост, постарайся избавиться.
После чего вернулся в офис, сел за стол, положил перед собой мобильник и стал ждать.
Первым позвонил Понос. Это был не голос, а рев подраненного марала:
– Ты что мне, падла, подсунул?!
– Диск Деда Хабара, - ответил я спокойно, хотя внутри у меня все дрожало от напряжения. Это был настоящий
Не успел я отключиться, как телефон зазвонил снова. Тихий вкрадчивый голос Хабара, от которого мороз прошел по коже от затылка до пяток, произнес:
– Ты все-таки выкинул фокус.
– Это диск Воробьева-Приветова, - быстро, чтоб он не успел положить трубку, сказал я.
– И что с того?
– все так же вкрадчиво поинтересовался Хабар.
– Мой где?
– У него, - замирая от ужаса, пролепетал я.
Он отключился, и сейчас же телефон снова зазвонил.
– Где мой диск?
– грозно спросил Понос.
– У Деда Хабара.
Он тоже повесил трубку.
Я сидел в офисе и ждал. То ли того, что теперь ко мне в окно влетит настоящая бомба. То ли что мне сейчас принесут медаль «За спасение утопающих».
Они подъехали практически одновременно. Хабар с Бабцом и Понос. Удивительно, но когда я открыл дверь, оба пропустили даму вперед.
– Извините, - сказал я, указывая подбородком на бомбу, - у меня не прибрано.
– Ты последняя сука, - сказала Валерия Никитична, плюхаясь в кресло. Остальные расселись на стульях.
– И за это ответишь.
– За то, что я сука?
– уточнил я.
Но тут взял слово Понос.
– Этот подонок нас провел, - сообщил он присутствующим.
Лично у меня не нашлось что на это возразить.
– Что будем делать?
– продолжал Валька.
– Можете просто обменяться дисками, - предложил я.
– Это при условии, что никто не догадался снять изображение с монитора на обычную камеру.
– Ты, сволочь, конечно, догадался?
– спросила Бабец. Хруст стоял такой, словно стаду коров насыпали в кормушки прошлогоднего сена.
Я покаянно кивнул.
– А вы что, не догадались?
Все трое молчали. Я понял, что если пока не догадались, то очень скоро догадаются.
– Теперь все в шоколаде, - сказал я, вспомнив Валерию Никитичну в роли рефери.
– Это, типа, как с ядерной бомбой. Вряд ли кто-то захочет начать первым. Во всяком случае, это буду не я. Жизнь, знаете ли, у меня одна.
Все трое молча поднялись.
– Может, вам перестать бодаться?
– уже глядя им в спины, выступил я с миротворческим предложением.
– У вас теперь много общего.
Никто мне не ответил. В дверях они снова пропустили даму вперед.
36
Где-то я прочитал, что безумен не тот, кто совершает безумные поступки, а тот, кто не пытается их скрыть. Но перед лицом Прокопчика, рисковавшего жизнью ради общего дела, я не мог промолчать.
– А что там все-таки было - на диске с Дедом Хабаром?
– спросил он у меня дня через три, когда все-таки оправился от пережитого шока и вернулся к своим обязанностям.