Все кошки смертны, или Неодолимое желание
Шрифт:
– Куда ехать-то?
– обреченно спросил я.
– Через двадцать минут выходи из подъезда и стой на улице.
После этого пропал и звук.
Двадцать минут, которые по-хорошему следовало потратить на написание завещания, я бездарно убил в попытках дозвониться Прокопчику, каждый раз выслушивая, что «абонент недоступен». Потом я вышел на улицу. Ко мне сразу же подкатил уже знакомый черный «гелендваген». Меня подхватили руки в камуфляжной форме и затащили в салон на заднее сиденье. Никого из сидевших там рассмотреть не удалось, потому что мне сразу накинули на голову мешок, а руки сковали наручниками, причем сзади. Ехали мы недолго, минут пятнадцать.
– Обшманай его, - скомандовала Бабец.
Шкаф подошел ко мне со спины и в мгновение ока профессионально провел обыск, включая швы на куртке и брюках.
– Чист!
– доложил он довольно, делая шаг назад.
– Как чист?!
– взревела Бабец, делая быстрый шаг в мою сторону.
– А диск где?
– Сейчас все объясню… - начал я, но у хозяйки со Шкафом, как видно, существовали невидимые посторонним условные знаки, потому что договорить мне не удалось. Я получил чудовищную оплеуху слева и кубарем полетел в угол комнаты.
– Еще, - скомандовала Бабец.
Шкаф легко поднял меня на ноги и влепил теперь справа, снова отправив в нокдаун, на сей раз в противоположный угол ринга.
– Еще!
Шкаф опять поднял меня, но я уже изучил его однообразный прием, нырнул ему под руку и выскочил из-под удара.
– Постой, родной, не маши руками, - затараторил я.
– Хочешь узнать, что на диске, который с меня требуют? Там…
Удар последовал, откуда я не ждал. Валерия Никитична, вложив в него всю свою массу боевого корабля, так двинула мне в челюсть, что я отлетел теперь уже в третий угол комнаты.
Ай да Бабец, думал я, ворочаясь там со скованными за спиной руками. Настоящая маруха «вора в законе».
– Вышел и закрыл за собой дверь!
– заорала она, и Шкаф вылетел в коридор, как игрушечный фанерный самолетик.
– Вот теперь объясняй, только быстро.
– Валерия Никитична с досадой потирала слегка ободранный об меня кулачок.
– И если еще раз выкинешь такой финт…
Мне кое-как удалось, опираясь спиной на стену, встать.
– Выкину, - зло пообещал я, решив, что пора наконец и свой характер показать.
– Если дальше драться будете. Я, между прочим, сам вышел, чтоб на переговоры ехать.
– Я тебе дам переговоры, - пообещала Бабец, но уже тоном ниже.
– Объясняй, чего хотел.
– Диск у меня, вы его получите, он в сейфе под замком, а до утра все закрыто, - быстро заговорил я.
– Но у меня предложение: не хотите получить еще один, с компроматом на Воробьева-Приветова?
– Что еще за копромат?
– подал наконец голос Дед Хабар. У него на лице даже появилось подобие заинтересованности.
Я перевел дух.
– Нинель украла два диска. Один из вашего подвала, другой из клиники Ядова. На
Хабар и Бабец быстро переглянулись.
– Допустим, хотим, - сказала Валерия Никитична.
– Давай оба.
– Э нет, - заартачился я.
– Первый, хрен с вами, бесплатно, за журналистку. А второй - только за бабки. Мне Приветов за него триста штук грина предложил. Дадите больше - он ваш.
Хабар с Бабцом снова обменялись взглядами. Такое впечатление, что они понимали друг друга без слов.
– И как докажешь?
– поинтересовалась Бабец.
– Да очень просто. Первым делом поменяем на журналистку ваш. Потом покажете мне бабки, и я поеду за вторым. Привезу и отдам вам на проверку.
– Просто так?
– недоверчиво прищурилась Бабец.
– Ой, не верится!
– Просто так, - подтвердил я уверенным голосом.
– Павел Петрович «законник», его слово дороже золота. Не будет же он из-за пятисот штук зеленых мараться!
– Хватит тебе четырехсот, - пробормотал Хабар, и я понял, что в моем лотерейном билете уже сошлась как минимум половина цифр.
– А где гарантия, что ты с нашего диска не сделал копии?
– Бабец не зря отвечала тут за безопасность.
– Сами увидите. Я расколол только код, чтобы открыть. И то два дня потратил. А там еще один, против копирования. К нему я даже не приступал. Времени не хватило бы.
Валерия Никитична удовлетворенно кивнула.
– Что конкретно предлагаешь?
– Сейчас вы меня отпускаете: сам пришел - сам и уйду. Журналистка остается у вас. С ушами, - подчеркнул я.
– Меняемся в людном месте, я скажу где. Мне тоже гарантии нужны. Потом я еду за следующим диском. Дайте телефон для связи.
Парочка переглянулась в третий раз. Бабец неопределенно пожала плечами, зато Хабар кивнул. Я его понимал: по слухам, мало кто из обманувших его дотягивал до старости.
– И еще одно условие, - нахально сказал я.
– Что там опять?
– нахмурился Хабар.
– Снимите браслеты и позовите этого… - я мотнул подбородком в сторону двери.
На лице Хабара мелькнуло выражение, которое я у любого другого человека принял бы за мечтательное. Бабец же осклабилась плотоядной улыбкой.
– Ну-ну, - произнесла она.
– Даже интересно.
Подошла ко мне и отомкнула наручники. Потом
приоткрыла дверь и позвала:
– Чапа, иди-ка сюда.
Я тем временем уселся на табуретку сбоку и спрятал руки за спину. Шкаф вошел вразвалочку, преданно поедая хозяев глазами. Поскольку никаких команд по поводу меня пока не поступало, я для него не представлял интереса. Самое время возбудить.
Рывком выдернув из-под себя табурет, я подскочил и со всей силы заехал им Чапе по голове. Раздался звук, будто Шкаф треснул пополам. Но это, оказывается, довольно крякнул Хабар. Я еще раз взмахнул табуреткой, на этот раз целясь противнику в живот. Шкаф сложился, как этажерка из тонких жердочек, и я мощным ударом колена в бок аккуратно уложил его на пол.
– Хорош бодаться!
– прикрикнула Бабец.
– Вы в шоколаде.
После чего на меня снова надели мешок и наручники, а через пятнадцать минут выкинули у моего подъезда. На все про все ушло не больше часа. Еле переставляя ноги, я зашел к себе в офис, упал в кресло и попытался уговорить себя, что все это был дурной сон. Но рваная дыра в окне и бомба на полу не позволяли на это надеяться.