Все кошки смертны, или Неодолимое желание
Шрифт:
– А теперь двинемся по кругу, - начал Мнишин голосом заправского экскурсовода, и его импровизированная указка прошлась по стрелке, ведущей от моей фамилии к первому мужскому силуэту.
– Здесь у нас Козырьков А.А., подозреваемый в организации взрыва в хранилище банка «Капитанский». Убит при задержании, при нем обнаружен пистолет ТТ с глушителем. Между прочим, первым Козырькова опознал его знакомый Северин. Вопрос: случайно или нет они оба оказались за несколько минут до закрытия в вышеуказанном банке? Ясно, что бомбу подорвал Козырьков, при нем найден
Мнишин испытующе посмотрел на меня, но, не обнаружив никакой реакции, продолжал:
– Вот тут неустановленное лицо, которое, согласно устному заявлению самого Северина, покушалось на него из пистолета. В указанном Севериным месте с помощью металлоискателя были обнаружены две гильзы и одна застрявшая в стволе дерева пуля, идентифицированная баллистической экспертизой как выпущенная из пистолета марки «глок-19». Спрашивается: как Северин объясняет покушение на себя? Неужели никаких предположений?
Между неустановленным покушавшимся лицом и мной тоже имела место обозначенная пунктиром линия, похожая на траекторию пули. От этого воспоминания я слегка поежился.
– А это председатель правления корпорации «Фарус» Воробьев-Приветов… - начал Мнишин, и вот тут я действительно вздрогнул.
– Со слов самого Северина, именно с ним он распивал спиртные напитки в ночь накануне убийства психиатра Ядова. Воробьев-Приветов соединяется у нас с Козырьковым, сотрудником службы безопасности «Фаруса».
Снова пронзительный взгляд в самую душу, который я беззастенчиво проигнорировал. Но подумал: молодцы ребятки, серьезную работу проделали!
– Вот и вот - иногородние граждане Моченев и Голдовская, проживавшие без регистрации на съемной квартире в Перове. Согласно выводам баллистиков, убиты из того же пистолета ТТ с глушителем, найденного при Козырькове. Запрошенный у телефонной компании биллинг показал, что перед самым убийством Моченеву и Голдовской звонили с мобильного телефона, принадлежавшего покойной Нинель Шаховой.
Нинель связывала с моей персоной черная жирная стрелка.
– Последнюю ночь Шахова провела в квартире Северина. В связи с этим вопрос: не мог ли Северин завладеть этим аппаратом с целью дальнейшего использования для анонимных звонков?
Это уже была наглость, и я решил, что пора включаться. Сказал энергично:
– Мог, еще как мог! Правда, он для этого должен был заранее знать, что Нинель сиганет с балкона. Потому что в следующий раз он попал к себе в квартиру, когда там уже сидели Мнишин и Харин. Вопрос: не могли ли эти граждане завладеть…
– Хорош!
– грубо оборвал меня Мнишин.
– Там перед нами тоже побывали. А это пока только схема взаимосвязей и некоторые предположения.
– Ну так и делайте предположения на основе схемы, - пробурчал я.
– Из воздуха-то зачем?
– Ладно, - покладисто согласился Мнишин, - из воздуха не будем. Далее следует журналистка, пишущая под псевдонимом «Блаж», бывшая жена Северина, по его собственному признанию. И о чем она пишет? О сомнительных экспериментах доктора Ядова, убитого сразу после встречи с Севериным, который перед этим пьянствовал со своим дружком Воробьевым-Приветовым, владельцем «Фаруса». А этот самый Приветов сильно смахивает на некоего упомянутого в той же статье бывшей жены Северина «миллионера с политическим будущим», который ядовские эксперименты спонсирует. В «Фарусе» работал убийца Козырьков, который подорвал хранилище банка. А в банке, как нам удалось выяснить из сохранившихся банковских документов, у Нинель Шаховой имелся арендованный сейф.
Мнишин перевел дух. Надо же, раньше я даже заподозрить не мог в нем способности произносить столь длинные тирады! А он и не думал останавливаться.
– О чем еще она пишет? О том, что означенная Нинель Шахова обманным путем завладела электронными данными, фиксирующими незаконные медицинские эксперименты Ядова. Можно предположить, что участники экспериментов не горят желанием предавать их гласности. Данные сосредоточены на неких дисках, и Северину после ее смерти удалось их получить. В нарушение закона Северин не сообщил в правоохранительные органы о наличии у него важных улик и прочих обстоятельствах, касающихся совершения тяжких преступлений разными лицами, равно как и о своем участии в этих событиях.
– Моем участии в каких событиях?
– угрюмо уточнил я.
– В совершении тяжких преступлений?
– Я этого пока не говорил!
– Мнишин вскинул руки с воздетым карандашом. Тоже своего рода фрейдистский жест: да, я дирижер этой капеллы, и с пульта меня просто так не сгонишь.
– Но есть вопрос: почему Северин скрывает от правосудия наличие у него важной информации, содержащей серьезный компромат? Не стоит ли за этим попытка шантажа?
Вот на этом месте я решил, что надоело. Или решил сделать вид, что я так решил. Сказал строго:
– Знаете что, дорогие гости, мне ваши демонстрации надоели. Можете со своими плакатами проводить их на Триумфальной или где больше нравится. Кроме домыслов и статеек в Интернете, факты у вас имеются?
– Имеется совокупность фактов, которая… - неожиданно начал было свою арию Харин, так и стоявший с развернутой схемой в руках. Но я его оборвал:
– Помолчал бы, а? Кульманам разговаривать не положено.
– И снова повернулся к его начальнику: — Молодцы, хорошо поработали мозгами. Готовы предъявить мне какое-то обвинение?
В ответ Мнишин посмотрел на меня так, что стало ясно: он готов сожрать Северина без соли и перца, но насчет предъявления обвинения полной уверенности у него нет.
– Тогда чего вы от меня хотите?
– Правды, - вкрадчивым голосом сообщил он. — Ничего, кроме правды. И нормального желания помочь коллегам.
Это было уже что-то совсем новое.
– Хорошо, - согласился я.
– Если коллеги хотят правду, они ее получат. Как предпочитаете, в устном виде или в письменном?