Все кошки смертны, или Неодолимое желание
Шрифт:
Меня ставили на место, и, чтобы не уронить себя, надо было соответствовать:
– Я бы с удовольствием, да пока вакансий нет. Правда, Прокопчик все грозится выйти на пенсию, по состоянию здоровья… Тогда пожалуйста. Работа не пыльная, тебе понравится: утром кофе приготовить, вечером мусор выкинуть…
Но договорить Невмянов мне не дал.
– У нас, - эту пару слов он не просто подчеркнул, а как бы отчеканил в бронзе, - у нас, может, и есть кое-что на «Фарус». Но у вас, - последние два слова чуть не потонули в море желчи, - у вас
– Уже прошу!
– мгновенно откликнулся я, понимая, что силы на сей раз неравны.
– Прошу по очень хорошему!
– Ладно, - великодушно согласился довольный этой маленькой викторией Шурик.
– Поднимем архивы. Я тебе звякну.
Положив трубку, я повернулся к Малому-Малаю, но сказать ничего не успел - только рот открыл.
Прямо под моими окнами грохнула граната и сразу вслед за этим ударила пулеметная очередь.
Не помню, как подскочил из кресла и опрометью бросился к окну, потому что уже в следующее мгновение обнаружил себя прижавшимся к стене и выглядывающим на улицу в узкую щель между плотными жалюзи.
– Нервы у вас, - покачав головой, пробормотал спокойно оставшийся сидеть в кресле Малой-Малай.
– Реакция хорошая, а нервы - ни к черту. Это ребятишки с мотоциклом балуются. Как их там теперь… Байкеры…
Осмелев, я раздвинул жалюзи и действительно в рассеивающемся сизом дыму со стыдом рассмотрел трех мотоциклистов, разогревающих двигатели прямо под моим окном.
Пожалуй, и правда надо подзаняться нервишками. Расшатались бедняги с этими маньяками и маньячками…
Я вернулся за стол и спросил:
– Привез флэшку с фоткой?
– Привез, - ответил он со вздохом, выкладывая то и другое передо мной.
– А чем недоволен?
– спросил я в лоб.
– Всем доволен, - не глядя на меня, проворчал он и поднялся: - Ну, я пошел…
Меня это начало раздражать, и я решил расставить точки над «ё».
– Вот что, парень, присядь-ка.
Он послушно сел обратно, все так же глядя не на меня, а куда-то в стенку.
– Я ни на деньги твои, ни на славу не претендую. Твой шеф сказал: помогать друг другу. Поэтому вопрос: помогать собираешься?
– Я помогаю… - тускло произнес он, дернув подбородком в сторону флэшки.
– Чего вам еще-то?
– Мне?
– переспросил я.
– Мне - любви и дружбы. А если простыми словами - откровенного обмена информацией.
– Ага, - вяло кивнул Малой-Малай и ткнул пальцем в телефон на моем столе.
– Видал я ваш обмен… только что… Слова при мне в простоте не сказали. Про такую-то любовь у нас говорят: пока солнце взойдет, роса очи выест…
Тут он меня уел: оказывается, паренек более наблюдателен, чем можно было предположить. Я пробурчал что-то вроде:
– При чем здесь этот разговор? Он вообще по другому делу…
Но Малой-Малай снова мне не поверил. И проговорил, нарочито оттопырив губу:
– Если по другому, чего ж тогда язык-то ломать? Вы думаете, раз дурачок из провинции, можно его как хочешь напаривать?
– Ну ладно, ладно, - произнес я примирительно. — Не лезь в бутылку! Это не я - это ты про провинцию ляпнул, но раз уж зашел разговор… Думаешь, справишься? Один? В чужом городе?
Но рыцарь мне сегодня попался если и с упреком (главным образом в мою сторону), то уж точно без всякого страха.
– Да уж справлюсь как-нибудь, - процедил он, снова вскакивая и демонстрируя желание направиться к двери.
– И не такие дела обламывали! У меня, между прочим, тоже есть кое-какие наработки…
– Наработки?
– переспросил я.
– Ну, это небось государственная тайна. Даже не смею спрашивать. А вот как насчет обещанного? Насчет того, что там еще эта Светка рассказала? Помнится, твой хозяин…
Малая перекосило.
– Мне он такой же хозяин, как вам. Называется клиент.
– Ладно, ладно, не гоношись, - миролюбиво согласился я.
– Какая разница? Главное, он обещал мне еще какие-то подробности.
Впервые на моей памяти лицо пензенского приятеля посетила ухмылка. Сдается, на сей раз ему было даже приятно ответить на мой вопрос.
– А никаких больше подробностей. Мать говорит: вдруг разрыдалась, прямо на родительских глазах вытащила из сумки недопитую бутылку водяры, засосала ее до конца и заперлась в своей комнате. Слава богу, говорит, они с отцом после этого всю ночь не спали: под утро услышали шум, вломились в сортир, а она там висит. Еле откачали.
Малой-Малай решительно направился к двери, но на середине пути все-таки слегка замедлил шаг и наконец остановился. Вернулся к столу и небрежно кинул передо мной визитку. Заранее, как я отметил, приготовленную.
– Вот мой мобильный. Звоните… если еще что потребуется.
И как писали в старинных романах, пустив эту парфянскую стрелу, удалился прочь. Оставив-таки в моей душе неприятный осадок - этакое чувство недоделанности, недосказанности, как будто я еще мгновение назад знал что-то важное, да вдруг забыл.
Вот тут-то словно рулеточный шарик пробежал по неведомому кругу ассоциаций и остановился аккурат на цифре «5». Я наконец вспомнил то, что никак не давалось: сегодня в пять вечера собирался быть дома доктор-психиатр Ядов. И значит, есть возможность продолжить так не вовремя прерванную давеча беседу.
Правда, часы показывали уже без двадцати минут шесть, а прямо передо мной лежала весьма интригующая флэшка, но я рассудил, что она-то как раз никуда не денется, а вот Ядов может запросто. И был прав: в тот момент, когда я, скорым шагом пролетев половину двора, оказался вблизи его подъезда, доктор как раз из него выходил, причем не один.
Настолько не один, что я, едва на полном ходу успев затормозить, свернул в сторону на девяносто градусов, чтобы укрыться за припаркованным у тротуара минивэном с надписью «Обеды на дом»: профессор был с дамой.