Все кошки смертны, или Неодолимое желание
Шрифт:
– Ерунда!
– махнул я рукой, одновременно бочком выдвигаясь на середину кухни. Так, чтобы в случае чего выпереть меня было как можно сложнее. — Бывает! Позвонил ей кто-то, она подхватилась, а замок дверной заело… Я ждал-пождал… Вот, кстати, моя визитка: Северин, частный сыщик.
– Частный сыщик?
– широко раскрыла глаза Фаина Семеновна.
– Настоящий?
– Нет, игрушечный!
– засмеялся я, нутром ощущая, что установление контакта не за горами. И заговорил серьезно и доверительно: - Ищу, знаете ли, одну девицу, она вместе с вашими соседками работала.
– Да вы проходите в комнату, чего
– А то у меня тут парится-варится…
Как только мы покинули кухню с ее все вокруг забивающим амбре, я наконец идентифицировал и услышанный в лифте застарелый винный душок: им насквозь была пропитана кардиологический инвалид Фаина Семеновна.
Комната, куда она меня провела, мало чем отличалась бы от тысячи ей подобных со всеми их полированными сервантами, хрустальными вазочками и кружевными салфетками на телевизорах. Если бы все свободные стены не занимали полки с книгами. Я помимо воли уставился на них, узнавая родные с детства корешки.
Многие и сейчас стоят в моем книжном шкафу. Ко мне они перешли по наследству от деда, но я еще помнил тот азарт, с которым он собирал нашу библиотеку, по воскресеньям на толкучке отдавая за книги все свободные деньги. Но наши были читаные-перечитаные, с потрепанными обложками, иногда до полной невозможности разобрать имя автора. А здесь томик к томику стояли издания далеких шестидесятых-семидесятых, сверкая позолотой, словно только что из типографии. Приглядевшись, я с удивлением заметил, что некоторые даже в нескольких экземплярах. Два собрания Конан-Дойля. Три сборника Кафки. И целых четыре совершенно одинаковых Пастернака из «Библиотеки поэта».
– Книги-книги, - перехватив мой взгляд, горестно покачала головой Фаина Семеновна.
– Алешенька мой, царствие небесное, экспедитором в книжном коллекторе, считай, всю жизнь оттрубил. Книги-то ох какой дефицит были - больших денег на черном рынке стоили! Копил он их, копил, пока стенок хватало. Это, говорил, Фаня, твоя пенсия - он ведь постарше меня был, заботился, значит, обо мне. А помер аккурат, когда коммунизм кончился, в девяносто первом, в сентябре месяце. И сгорела моя пенсия синим пламенем.
– Это почему же?
– поинтересовался я, главным образом для того, чтобы поддержать разговор.
– Так ведь капитализм случился, - неодобрительно сообщила Фаина Семеновна.
– Издательств наплодили, что хочешь начали издавать, да без всякого порядка. Всех дефицитных переиздали - цена и упала, никому теперь мои книги не нужны.
– А читать их не пробовали?
– не удержался я, тут же схватив себя за язык. Но Фаина Семеновна, слава Богу, никакой иронии в моем вопросе не усмотрела.
– Пробовала, - махнула она рукой.
– Некоторые ничего, отвлекают. А есть такие - еще больше тоски нагоняют.
– Ну а соседки ваши, Оксана с Мариной, книжками не интересуются?
– направляя разговор в нужное мне русло, спросил я.
– С чего это?
– искренне удивилась хозяйка.
– Им некогда: днем спят, ночью работают.
– Ночью?
– переспросил я.
– Это что ж за работа такая?
– Так ведь артистки!
– равнодушно пожала плечами Фаина Семеновна так, словно это должно было объяснить все что угодно.
– Сейчас этих клубов ночных, говорят, пруд пруди. Деньги людям девать некуда.
– Так Ксюша же вроде сейчас не работает, — в проброс заметил я и получил в ответ утвердительный кивок.
– Две недели уже.
– Чего так?
– Кажись, депрессия у нее, - понизив голос, доверительно сообщила Фаина Семеновна.
– Марина — та мотается где-то, приходит аж под утро. А Ксюха дома сидит, только и выходит что за продуктами.
Она помолчала и, окончательно решив, что мне можно доверять самые сокровенные секреты, добавила, чопорно поджав губы:
– Выпивать начала.
– Да вы что?!
– только что не всплеснул я руками.
– Давно?
– Говорю же: две недели.
– А что случилось, не спрашивали?
– забросил я наживку.
– Да разве ж они скажут?
– с искренним огорчением пожаловалась Фаина Семеновна.
– Неприятности на работе - а что за неприятности такие, на какой работе - молчат.
Я понял, что больше мне тут ничего интересного не высидеть, и засобирался на выход. Хозяйка было повела меня в прихожую, но я ловко уклонился и проскочил в сторону кухни. Уже от самой двери на черную лестницу крикнув:
– Не беспокойтесь, Фаина Семеновна, я тут пройду! Попробую все-таки девочкам замок починить.
Никаких замков я девочкам чинить не собирался. А собирался я, пардон за каламбур, учинить им небольшой обыск.
Для начала еще раз прошелся по квартире, на этот раз внимательно и неторопливо. Комнат две, и обе спальни, одинаково обставленные. Только в одной прибрано, даже кровать застелена покрывалом. А в другой беспорядок. Шкаф распахнут, ящики комода вынуты, повсюду разбросаны предметы дамского туалета, словно кто-то в спешке вываливал их оттуда. Что ж, возможно, так и было. Запоздало пришло в голову, что стоило поинтересоваться у Фаины Семеновны, не держала ли Ксюша в руках дорожную сумку. Одно дело - просто попытка улизнуть от меня и моих расспросов. И совсем другое - услышав имя Марты, «сделать ноги» капитально, со всеми манатками. Это могло свидетельствовать о том, что я двигаюсь в правильном направлении.
Я перешел в соседнюю спальню. Ощупал карманы висевших в платяном шкафу платьев и курток. Просмотрел ящики комода. В одном мешанина из трусиков, лифчиков, колготок и прочих женских аксессуаров. В другом несколько стопок постельного белья, перебрав которые, я обнаружил в середине одной из них восемьсот долларов и оставил их на месте: жиличка этой комнаты явно пока никуда бежать не собиралась.
В прикроватной тумбочке на верхней полке, кроме женских тампонов и упаковки презервативов, лежал какой-то яркий буклет. Я взял его в руки. На обложке - изумительный коллаж: девять полуголых девиц почему-то в гусарских киверах и распахнутых доломанах с распущенными шнурками стыдливо прикрывают срам картонками, буквы на которых складываются в слово «Потемкинъ». Под обложкой — те же кавалерист-девицы, но все в соблазнительных позах, прикрытые выборочно и тоже чем-то из военного антиквариата. Одна из них даже смахивала лицом на инженю Шлык. Я извлек из кармана анкету, сравнил. Уверенности не прибавилось. С анкеты на меня смотрела милая девчушка, с фотографии в буклете - женщина-вамп. Я засунул буклет обратно. Еще раз оглянулся вокруг в поиске чего-нибудь примечательного и тут понял, что забыл исследовать весьма важный объект.