Все кошки смертны, или Неодолимое желание
Шрифт:
Так пикироваться мы с ним могли довольно долго, но сегодня мне было не до словесного пинг-понга.
– Я тут сошелся накоротке с двумя ребятками из ФСБ… - начал я с деланой небрежностью.
– И они мне так понравились, что хочу узнать о них побольше…
– Из ФСБ?
– настороженно переспросил Шурик.
– И как, крепко подружился?
– Чуть в объятиях друг друга не задушили.
– И что ты теперь хочешь про них узнать?
– Ну, например, правда они из ФСБ или только кокетничают. Ты бы записал: Козырьков Андрей Андреевич, звание полковник, и Щербак Василий Никодимович,
Пока я диктовал номера, в трубке мне было слышно лишь напряженное дыхание Невмянова. Я ясно представил его себе с высунутым от старания кончиком языка - он всегда высовывал его, когда писал что-нибудь важное. Записав, он легонько прокашлялся и пробормотал:
– Что-то не замечал у тебя раньше такой фотографической памяти. Как ты номера-то запомнил?
– А я и не запоминал. Они свои картонки у меня забыли.
– Так, - сказал Шурик после длительной паузы, и на этот раз его голос был не просто утомленным. Он показался мне смертельно усталым.
– Так. Вот что. У меня тут совещание начинается, так что… я узнаю, что смогу… И позвоню. Встретимся где-нибудь… кофе попьем…
И не дожидаясь моего ответа, положил трубку.
А я остался в искреннем недоумении: неужто он и впрямь думает, что даже его защищенный от всех прослушек телефон кто-то может «поставить на точку»? И только потом сообразил: Шурик испугался, что слушают не его телефон. А мой.
После этого я решил позвонить заказчице.
О вчерашнем на себя нападении я ей пока говорить не собирался. Что называется, учитывая обстоятельства. Но формальный повод был: справиться о самочувствии. Заодно я намерен был поинтересоваться, кому она или Зина могли рассказать о моем существовании. Но на том конце провода меня ждал сюрприз.
Не сюрприз - сюрпризище.
Голос у Люсик в трубке был все еще слабый, но интонации твердые. На вопрос о здоровье она коротко ответила, что, спасибо, лучше. Но сразу же после этого, практически без запятой, сделала заявление:
– Я как раз собиралась сама вам звонить: мне думается, надо это все прекратить.
– Что прекратить?
– не понял я.
– Все это расследование. Сегодня утром я говорила с дядей Викой… По телефону… Виктор Петрович Ядов, врач-психиатр, вы у него были. Он… в общем, он считает, что у меня нервное перенапряжение.
Я тоже так считал. Для этого не обязательно быть врачом-психиатром.
– И он говорит, что я сама себе его спровоцировала: вбила в голову, что надо найти убийцу, все время только об этом и думала. Да к тому же эта компьютерная программа… Конечно, он прав. Бог с ним, с убийцей, отца все равно не вернешь…
– Постойте, постойте, - пробормотал я, лихорадочно прокручивая в голове аргументы.
– Я вчера не стал вам рассказывать, но мы уже провели ряд оперативных мероприятий. Убийца действительно есть, и он где-то рядом. Вам тоже угрожает…
– Ах да, - равнодушно прервала меня Люсик, превратно истолковав мою горячность.
– Деньги можете оставить себе: вы их отработали. А за меня не беспокойтесь. Я сейчас буду редко выходить из дому, к тому же со мной Зина.
После чего, сославшись на слабость и головокружение, попрощалась и повесила трубку.
Еще полчаса назад подобный поворот показался бы мне верхом удачи. Но сейчас, когда счастье неожиданно обрушилось, я почему-то чувствовал себя придавленным.
8
Русский человек задним умом крепок.
Именно поэтому о том, что давно пора бы заменить монитор моего видеофона на больший, я подумал уже после того, как впустил очередного посетителя. Ведь поместись его необъятная физиономия на экране целиком, я еще подумал бы, прежде чем открывать ему дверь.
Но в экран она не влезла, а по отдельным деталям, подобно французскому палеонтологу Кювье, мне не удалось реконструировать образ этого доисторического монстра. Маленький заплывший глаз под грузно, как комель над обрывом, нависшей бровью, да тяжелый оковалок щеки - все, что было предоставлено в мое распоряжение. И вот на основании этих скудных данных я принял легкомысленное решение нажать кнопку, отпирающую входной замок. О чем немедленно пожалел: в кабинет ввалился давешний экипированный от Босса толстяк, сегодня и впрямь смахивающий слегка на динозавра - благодаря двум рядам мелких искусственных зубов, ощеренных в данный момент на вполне конкретное, мирно сидящее в своем офисе млекопитающее.
А вслед за ним появился и его поджарый, как гончий кобель, спутник.
– Ага, - плотоядно прорычал динозавр.
– Думал от нас спрятаться!
Он снова был красен лицом, а галстук опять перекрутился вокруг воротничка мокрой от пота рубашки. Я начинал приходить к выводу, что душившая его
ярость является для него естественным состоянием. Его спутник, сузив глаза, молча остановился на полшага сзади и принял расслабленную позу, говорившую о том, что в юности он брал несколько уроков карате: опущенные плечи, полусогнутые в локтях руки и слегка расставленные ноги. По моему опыту, очень удобная позиция для получения удара точно в промежность.
На всякий пожарный я выдвинул нижний ящик стола, где для подобных случаев держу резиновую дубинку и баллончик со слезоточивым газом, и демонстративно сунул туда руку. А вслух произнес:
– Даже не надейтесь! Живым не дамся: у меня тут граната!
– Ты еще острить будешь!
– процедил поджарый.
– Вставай, пошли с нами!
– Можно спросить: куда?
– Можно!
– грозно рыкнул толстяк.
– В полицию! Там хулиганам самое место! А заодно разберемся, где ты спрятал эту… эту… тварь!
Я с демонстративным грохотом задвинул ящик и встал из кресла с поднятыми вверх руками.
– В полицию? Очень хорошо! Пошли.
Они оба теперь смотрели на меня с оторопью: видно было, что такой реакции млекопитающего не предполагалось. Мне даже показалось, что я слышу, как недоуменно хрустят у обоих мозги, точно «шредер», в который сунули пачку документов со скрепками.
От меня явно ждали подвоха. А я не люблю обманывать ожиданий. Поэтому сказал:
– Думаю, в полиции будут мне признательны, если я лично приведу туда двух подозреваемых в убийстве. А то еще и наградят каким-нибудь ценным подарком, - добавил я скромно.