Все лестницы ведут вниз
Шрифт:
Комната эта была узкая, вытянутая, что старый диван, стоящий посреди нее у стены, казалось, занимает добрую половину помещения. Кроме дивана из мебели здесь ничего и не было. Лишь в углу, у окна стояла большая плетеная корзина для щенят с припущенной с одной стороны стенкой для того, чтобы питомцам было легче взбираться на мягкую черную подстилку в белый горошек. На ней еще сонные, медленно водящие из стороны в сторону головами, лежали неуклюжие щенята.
Девушка приветливо поздоровалась с Татьяной Алексеевной и с Аней отдельно, на что Воскресенская ответила безучастным: «Привет».
Щенят начали поднимать — все еще не проснувшихся и вялых, передавать
— Какой тебе нравится, Аня? — поинтересовалась Татьяна Алексеевна.
— Да они все какие-то одинаковые, — подняла она плечи. Аня старалась делать вид, что происходящее ей интересно, и даже очень, только вот этих стараний Ани никто из присутствующих не заметил. Напротив, все видели, насколько ей скучно: все равно на присутствующих, на щенят, на все-все; только вот никто не заметил в ее взгляде навязчивой мысли, недавно возникшей.
С пол часа Аня и Татьяна Алексеевна сидели на диване; парень же с девушкой стояли в разных концах комнаты. Затянулся нудный разговор о щенятах, остальных питомцах, о приюте. Стало известно, что молодая пара здесь не живет, хотя, когда тепло, этот приют для них что-то вроде дачи. В основном же они проживают в соседнем поселке, а занимаются этим себе в убыток — по доброте душевной.
Выйдя из дома, первым делом Аня выполнила недавно данное обещание, подойдя к собаке, которая, будто бы даже и не пошевелилась за все это время, а продолжала стоять и дожидаться. Присев на корточки и поравнявшись, Аня всматривалась в ее глаза, уши, клыки, сама немного приоткрыв как в удивленно рот, будто перед ней было какое-то невиданное ею ранее животное. Собака почувствовала проявленный к себе интерес, замахала хвостом и постаралась обнюхать Аню, чтобы познакомиться поближе, но нос ее уперся в сетку вольера.
— Мы ее зовем Астрой, — пояснила девушка, более словоохотная, чем ее супруг.
— Астра, — протянув, нежно обратилась она к собаке; та оживилась, повела головой, облизала языком свой нос и непременно бы полезла к Ане, если бы не сетка.
— Похоже, это смесь немецкой овчарки с дворнягой. Кстати, она из ваших мест. К нам ее привезти относительно недавно. Месяцев с…
Более Аня не слыша этих пустых, скучных разговоров. Отстранившись от всего вокруг, она смотрела только на эту вытянутую морду с алым высунутым языком. В ее голове один за другим появлялись и сменялись яркие образы, будто бы она сейчас не здесь, а в парке, с Астрой, гуляет с ней на поводке. Это послушная собака — она никуда не дернется, не побежит; она будет следовать шагу Ани. Они гуляют также, как гуляла Аня когда-то без Астры, одна: через дворы и переулки, минуя заборчики и протискиваясь между гаражами.
После прогулки Астра сама запрыгивает в ванную и Аня ополаскивает ее теплым душем. Астра никогда не отходит от Ани, они и спят вместе. Собака запрыгивает ей на кровать, укладывается у ног и не
Вечерами они выходят в парк, где Астра учится новым командам. Она очень быстро учиться: один, два дня, не более. Первым делом — это самая нужная команда — команда «фас». И вот, Аня видит, как мимо проходят Танька с Машкой. Ее они тоже заметили; стоять поодаль и указывают на Аню пальцами, говорят какие-то гадости, смеются и злорадствуют. Аня смотрит на них спокойно, непоколебимо, просто стоит и молчит, но выждав, протягивает руку с указательным пальцем и кричит «фас». Астра срывается с места, быстро бежит догоняя обидчиц, которые, уже поняв свою роковую ошибку, пустились в бегство что есть духу, спотыкаясь и проваливаясь своими каблуками в ямы осевшего асфальта. Сначала Астра кидается на Таньку, сжав в челюстях ее руку и повалив на землю. Танька кричит от боли — больше от испуга. Астра до крови прокусывает ей руку и мотает головой, глубже впиваясь клыками. Танька плачет, умоляет; она кричит Ане, чтобы та увела собаку. Но Аню не проймешь — она столь же спокойна и непоколебима; о ее хладнокровии еще будут осторожно, с опаской шептаться в углах школьных коридоров.
«Астра, фас!» — кричит Аня, указывая на убегающую Машку с перекошенным от страха лицом. Астра срывается, догоняет, валит Машку на землю, и кричащую, умоляющую кусает пастью прямо в лицо; дергает головой влево и вправо, извивается всем телом, словно рассвирепевший крокодил намертво ухвативший челюстями свою жертву. Машка уже не может кричать, ее голос теряется в глотке собаки, из которого исходит только горячее дыхание ярости и мести.
— Сколько ей лет? Молодая? А что она умеет? Громко лает? Больно кусает? Агрессивная? — увлеченно интересовалась Аня, не сводя глаз с Астры.
5
Страшна не сама темнота, а тишина, которая сопутствует ей. Глухая тьма будто бы мертва; не мертва тьма и потому не страшна, в которой слышны голоса и звуки. То, что слышно — не мертво, а мертвое безмолвно.
В спину Ани медленно проникал холод, закованный в толщинах бетона. Ноги уже холодные, словно слились с полом и умерли, став одним с ним целым. Горячий затылок ее прижался к стене и делится своим теплом с тем, что никогда не станет теплым. Оно поглотит жар, растворит в себе; убив, превратит в вечную мерзлоту.
Кругом ни звука — все застыло, слилось в одно неподвижное целое. Тишина, холод, тьма. Главное, дышать тихо, чтобы не нарушить установившуюся гармонию, по своему прекрасную, если проникнуться ею. Сердце уже практически не стучит — только мерно, легонько, свыкаясь с действительностью. Скоро и оно станет частью гармонии; частью этой бездушной бездны; умершей, вернее, никогда не бывшей бездны.
Пустота — мысли замирают, словно водная гладь зимой; рябь утихает в ожидании неизбежного оцепенения. Там, где движение — хаос, порядок же в бездвижном, покойном — оно не знает тревог и волнений. Все живое должно умереть и прийти к этому покою от бессмысленного метания плоти с ее постоянными переменами. Должен остановиться этот вечно неугомонный шар в бездне молчаливого и глухого пространства. Бездна эта никогда не жила: она не думает, не чувствует, ее стезя — вечный покой.