Всё летит в бездну
Шрифт:
— Я сейчас вернусь, — не выдерживает Рэналф, скатывается с коня и исчезает в ближайших кустах. Мы проехали всего ничего, а это уже в четвёртый раз.
— Не очень-то мне помогли отвары Кайи, — злобно сообщает колдун из кустов. Затем до нас доносятся звуки плохого самочувствия.
— Как же так, Ронни, — огорчённо прищёлкивает языком отец. — А я уже молодцом. Впрочем, сказывается большой опыт. Тебе, как советнику, придётся участвовать во многих засто... кхе! совещаниях, так что ещё натренируешься.
Побледневший
— Да мы так и до зимы не доберёмся, — ворчит отец. — Эй, Рауль, а что, у колдунов нет никаких своих штук насчёт похмелья?
— Рудольф! — раздражённо поправляет колдун. — Знаете, вообще-то люди, обладающие такими силами, обязаны сохранять трезвость ума. Спьяну и обычный человек может дел наворотить, а уж колдунам пить совершенно неразумно. Зря я...
Тут он прерывается для каких-то более важных дел.
— Так значит, в этом колдуны бесполезны, — пренебрежительно бросает отец. — А я-то думал, ты на меня чары какие сможешь накладывать на случай важных переговоров. Там же как бывает: кто дольше за столом усидел, тот и выгодные соглашения подписал...
— Я поищу такие заклинания, — обещает колдун. — Просто до этого времени они мне не были нужны. А что, кстати, ваша жена? — ехидно добавляет он.
Нела кивает отцу, позволяя говорить за неё, хотя я вижу, как воинственно раздуваются её ноздри. Не очень-то приятно, когда о тебе говорят так, будто тебя здесь вообще нет.
— Жена? — хохотнул отец. — Да она у меня не учёная почти. Только и может дыры в камзолах прожигать, хо-хо! Она-то, может, и хотела бы дальше учиться, да только я думаю, что с её нравом это весьма опасно. Хотя, Ротгар, ты ведь теперь с нами. Я рассчитываю, что ты поможешь ей обучиться каким-нибудь полезным, но безвредным вещам. Вот пыль протирать, к примеру — есть такое заклинание? О, а превращать камни в золото?
— Не думаю, — доносится из кустов голос колдуна. — И я Рудольф.
— Прикажу вышить это на твоей парадной мантии, — обещает отец. — Тогда точно никто не забудет. Ты там ещё не готов продолжать путь?
— Почти готов, — доносится из-за сплетения веток обречённый вздох.
И мы пускаемся в дорогу. Спустя некоторое время Рэналфу делается заметно лучше, и он приклеивается к отцу, как пиявка.
— Ваше в...
Отец укоризненно глядит на него.
— Бернард, прошу прощения! — поправляется колдун. — Удобно ли вам ехать, не трясёт ли? Может, поедем длинным путём — там дорога ровнее...
— Да я привычный, — машет рукой отец. — К тому же, не забывай, мы едем спасать моего сына и единственного наследника, если он, конечно, именно там... ох, мой сыночек!
Отец всхлипывает басом и опускает голову, его плечи начинают слегка трястись. Он прикрывает лицо рукой, но мне из сумки видна его широкая улыбка.
Рэналф оттесняет Нелу в сторону и понукает Тортика, чтобы поскорее протянуть отцу платок.
— Вот, ваше в... Бернард, возьми, пожалуйста!
— Спасибо, друг, — кивает отец и утирает нос платком. — Ты прямо-таки лучше жены обо мне заботишься.
Рэналф бросает торжествующий взгляд на Нелу, та молча опускает голову. Пользуясь тем, что колдун подъехал совсем близко, я высовываюсь из сумки и кусаю его за ногу.
— Ай! — злобно кричит Рэналф. — Прокл... прокусил до крови! Я не хочу сказать ничего плохого, но этой собаке не хватает воспитания! Вам стоило бы наказать того работника, который учил её, как себя вести.
— Это я сам, — скромно говорит отец.
Колдун меняется в лице.
— Впрочем, наверное, я неправ, — поспешно говорит он. — Просто пёс засиделся в сумке. Тут бы любой обозлился, хе-хе. А мне даже вовсе и не больно, он легонько куснул, как погладил.
Это Рэналф, конечно, врёт. Я старался от души, представляя для верности, что откусываю ломоть свежей ветчины. Когда мы спешиваемся, чтобы передохнуть, негодяй заметно хромает и вполголоса ругается.
Тем не менее, это не мешает ему суетиться вокруг отца. Колдун успевает и принести охапку травы, чтобы королю было мягче сидеть (только ему, но не Неле), и разложить провизию, и сунуть нос в принесённую Нелой воду.
— Грязная! — негодует он и выплёскивает котелок в кусты. — Для короля такая уж точно не годится! Это у простолюдинов, может, животы лужёные и они из канавы пить готовы... Я сам наберу.
С этими словами Рэналф хромает к берегу ручья, протекающего неподалёку. От скуки я крадусь в траве за ним следом и вижу, как он меняется в лице, будто сбрасывает маску угодливости.
— Мерзость, мерзость! — бормочет колдун и с отвращением сплёвывает на землю.
Он роняет котелок прямо в жидкую грязь у берега и принимается осматривать свою ногу.
После недолгого осмотра Рэналф зачерпывает воду из ручья, что-то бормочет над ней и втирает в рану. Затем он делает шаг, другой, приседает, встаёт — вероятно, проверяет, сработало ли исцеление. К моему огорчению, похоже, нога его больше не беспокоит.
После этого Рэналф вспоминает о котелке, наполняет его, а потом делает то, что мне совсем не нравится. Он достаёт из кармана небольшой свёрток и сыплет в воду какой-то порошок, шепча себе под нос.
Я не думаю, что он замыслил убийство — всё же отец ему ещё пригодится. Однако у Рэналфа достаточно причин для того, чтобы замедлить наше путешествие. Если он искал наши с Гилбертом тела, то, конечно, их не обнаружил, и потому может предполагать, что мы погибли не моментально. Однако чем дольше времени мы бы провели под землёй, после обвала, после столкновения с подземным монстром, тем меньше у нас было бы надежды уцелеть.