Всё летит в бездну
Шрифт:
— Хорошее средство, — подмигивает травница. — Бернард вот уже как стёклышко, и тебе должно помочь. Ты выпей, Рудольф.
Колдун принюхивается с подозрением, опуская нос в кружку, а затем осторожно делает несколько мелких глотков.
— Ты только посмотри, Нела, как красиво Тея вышила занавески, — между тем говорит Кайя, плотно задёргивая ткань на окне. Ткань, надо сказать, совершенно белая, без единого следа вышивки.
— Какая красота, — соглашается Нела, внимательно разглядывая занавеску и поглаживая её пальцем.
— Где ж тут вышивка? — недоумевает отец, тоже наклоняясь к окну.
Рэналф, который к тому моменту осушил уже половину кружки, внезапно зеленеет, вскакивает, опрокидывая стул, и, согнувшись, вылетает из дома.
— Остолопы! — тут же сердится Кайя. — Кто должен помнить про свет звёзд? Хорошо бы оно, значит, было, если бы Сильвер прямо тут превратился сам в себя!
— Ах да! — хлопает себя по лбу отец. — Сильвер, сынок, что же ты такой растяпа?
Я сердито молчу, а затем спрыгиваю с кровати и ухожу в тёмный угол. Я, значит, у него растяпа, вот как!
— А что за средство дали моему советнику? — интересуется отец. — Правда, что ли, от похмелья?
— Хорошее средство, — ухмыляется Кайя и отбрасывает назад непокорную прядь, упавшую на лоб. — Не от похмелья, увы, но тоже очень полезное в некоторых делах.
— В каких же? — отец заинтересованно тянется к кружке, нюхает отвар и морщится.
— Если, скажем, у кого-то трудности с животом, — туманно намекает Кайя. — Или если кого-то надобно спровадить побыстрее.
— Страшный ты человек, — укоризненно говорит отец, отставляя отвар подальше. — А можешь мне такого намешать и научить, как заваривать?
— Что, трудности с животом? — прищуривается травница.
— Трудности с деловыми встречами, — тяжело вздыхает отец. — Некоторые советники, послы, да что таить, даже и короли считают, что чем дольше обсуждается дело, тем ценнее и полезнее их труд. А я за краткость.
— Я тебе домой пришлю, чтоб ты с лишним грузом не таскался, — обещает Кайя. — Тиббот как раз на днях собрался в Третье королевство за кой-какими покупками, значит, заодно и мою посылочку отправит. А чтобы не забыть, я вот сразу запишу, как рассчитывать дозу...
Она берёт с полки лист и что-то торопливо пишет.
Тут дверь приотворяется и на пороге возникает немного встревоженная Тея.
— Там что-то злодею нашему совсем нехорошо, — говорит она. — Не то чтобы я его жалела, но у нас там кое-где уж собирается очередь...
Кайя внимательно смотрит на лист, вздыхает, что-то зачёркивает и пишет вновь. Затем сворачивает бумагу, прячет в карман и кивает Тее.
— Я сейчас подойду, только загляну к себе, а то у тебя нет одной нужной травки.
Женщины выходят. Отец и Нела глядят друг на друга и улыбаются.
— Ну что, когда в путь? — спрашивает отец, садясь напротив Нелы и поглаживая её руку.
— Лучше прямо завтра, — отвечает она. — Как только твой новый советник будет способен сесть на коня. Что это ты так улыбаешься? Погоди, так это для него ты брал Тортика? Бернард, это ребячество!
— Это один из моих лучших скакунов для одного из моих лучших советников, — посмеивается отец. — И только попробуй при Руфусе сказать, что это не так.
— Называй его Рудольфом. Отчего ты постоянно коверкаешь его имя?
— Вот надо мне помнить ещё это всё, где настоящее имя, где поддельное, — ворчит отец. — Я же спутаю, как пить дать. Так пусть он привыкает не обращать внимания на путаницу.
— Вот оно что.
— А ещё, — оживляется отец, — знаешь, как забавно, когда я зову его настоящим именем, а он забывает поправлять, ха-ха!
— Играешь с огнём, — укоряет его Нела.
Тут в дом влетает запыхавшийся, встрёпанный Фин, мальчишка-ученик, и выпаливает самые прекрасные слова, какие я только слышал:
— Ужин готов!
Затем он исчезает так же быстро, как появился.
Облизываясь, я спешу к двери, но меня останавливает холодная, безжалостная Нела.
— Куда собрался? — говорит она. — Жди здесь. Мы принесём тебе поесть.
Отец между тем торопливо выходит, не попытавшись даже сказать мне что-нибудь утешительное. В душе моей теплится слабая надежда, что это он спешит принести мне порцию еды, но что скрывать, уж я-то знаю, каков он на самом деле. Я вздыхаю как можно громче и печальнее, чтобы им там кусок в горло не лез, и уныло плюхаюсь на пол. Дверь скрипит в последний раз, и я остаюсь в одиночестве.
Глава 11. Новые потери! Как же я устал
Мы выдвигаемся в путь, когда восходит солнце. Утренняя прохлада бодрит, кони выглядят довольными и полными сил. Так же противно свежа и Нела. Она едет впереди и следит за тем, чтобы мы не сбились с пути, что может легко случиться на болотах.
Я болтаюсь в мешке, то чихая, то зевая. Зеваю я потому, что не выспался: Тея с Тибботом всю ночь ужасно шумели. Они изображали, что чинят дверь, а на самом деле наблюдали за домом Рэналфа. Как оказалось, за колдуном всё время кто-то присматривал, даже по ночам, с самого дня его появления в Мёртвых землях. Но чинить дверь ночью, пожалуй, было самым дурацким прикрытием для слежки.
Чихаю же я потому, что сегодня еду на Молнии вместе с отцом, а от его сапог исходит какой-то ужасный запах. Никто, конечно, и не подумал о том, что я сейчас так чувствителен ко всякой вони.
Отец то и дело потирает глаза и зевает со мной за компанию. Он не выспался. Он никогда не высыпается, если приходится вставать до обеда.
А про Рэналфа и говорить нечего. Он весь нежно-зелёный, то и дело промокает пот и судорожно сглатывает. Тортик, молодец, брыкает то задними ногами, то передними, то наклоняется, чтобы съесть понравившийся цветок, то останавливается и вертится вокруг своей оси.