Всё не то, чем кажется
Шрифт:
Это всё, что мне нужно знать. Я кладу кинжал в ножны и продолжаю путь.
Когда я, тяжело дыша от усталости, выхожу под открытое небо, солнце стоит прямо над головой.
Глава 32. Я несу спасенье миру, только вдруг...
Я оглядываюсь. Передо мной раскинулось то ли озеро, то ли море — не понять. В тумане у линии горизонта мне чудятся очертания берега. Если Земля Драконов расположена там, то мне в одиночку точно не добраться. Даже не уверен, что и Дрейк осилил бы этот перелёт.
Оглядываю
Обхожу его и двигаюсь дальше. Теперь глаз подмечает то, на что я прежде не обратил внимания — в песке повсюду разбросаны кости. Но где же мне найти умирающего дракона, если он здесь есть?
Вероятнее всего, там, где есть укрытие, пища и вода, — подсказывает мне внутренний голос. Вряд ли испускающий дух дракон осилил бы перелёт над морем. А значит, они прилетают сюда ещё не такими слабыми и проводят на берегу какое-то время, прежде чем пробьёт их час.
По левую руку я замечаю группу деревьев и решаю направиться туда.
Когда я подхожу к рощице, дрожа от холода и усталости, мне чудится какое-то движение в тени. Останавливаюсь, чтобы приглядеться, и вижу, как навстречу мне медленно движется дракон.
Сперва я даже подумал было, что это Дрейк, так они похожи. Но чем ближе дракон, тем яснее становится, что он очень, очень крупный и очень старый. Чешуя цвета топлёного молока испещрена бело-голубыми, как снег, пятнами, напоминающими седину. Глаза дракона подслеповато щурятся. Их можно было бы назвать янтарными, если бы они не были покрыты мутной плёнкой, туманящей цвет и лишающей блеска.
Дракон тяжело ползёт по песку. Голова его мелко подрагивает, как будто ему нелегко удерживать её на весу. Затем он замирает и приглядывается ко мне.
— Нет, ты не Гилберт, не мой мальчик, — голос у дракона оказывается нежным, женским. — Но откуда тогда у тебя этот амулет?
Не понимая, я касаюсь груди, и кончики пальцев ощущают металл медальона. Но как он ко мне попал? Может быть, Нела в последний момент надела его на меня?
Всё это неважно. Мне нужно покончить с драконом, пока животное не умерло своей смертью. Похоже, ему — или ей — осталось недолго.
Больше я не вижу ничего, кроме дракона. Руки сами собой вынимают клинок из ножен.
«Целься в шею!» — грохочет в ушах, как пульс.
— Так значит, ты пришёл убить меня, — грустно говорит драконица. — Я не стану сопротивляться, я слишком слаба. Но молю, прежде расскажи мне о моём сыне, о Гилберте. Ведь ты колдун? Ты должен о нём знать.
«Не слушай её, — внутренний голос заглушает слова драконицы. — Она лишь заговаривает зубы. У неё достанет силы спалить тебя до костей. Скорее бей!»
— О каком Гилберте? — спрашиваю я, чтобы отвлечь животное, а сам подхожу всё ближе.
— Сын, отнятый у меня... — начинает было драконица, но вдруг умолкает и глядит в небо, в сторону. Прямо передо мной белеет её незащищённая шея.
«Сейчас!» — голос такой громкий, что кажется, он сотрясает землю и небо.
Я нащупываю подвижный шип на спине бронзового дракона, нажимаю его и кидаюсь вперёд. Удивительно, но уставшее тело движется само по себе, наполненное невесть откуда взявшейся силой, и я будто гляжу на себя со стороны.
Перед глазами что-то вспыхивает белым, я чувствую удар и падаю на песок, не понимая, что произошло. На мгновение мне даже кажется, что я попал под струю пламени, но жгучая боль не приходит. Я приподнимаюсь на локте и вижу, как корчится на песке Дрейк. Из-под его крыла торчит рукоять клинка.
— Я знал, — хрипит он, с ненавистью глядя на меня. — Людям нельзя доверять. Наставник предупреждал меня на твой счёт, но я не поверил...
— Мой мальчик! — вскрикивает драконица, падая на песок и обнимая тело Дрейка, охватывая крыльями.
«ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ!» — гремит в голове, а затем в ней становится пусто. Так пусто, что я, наконец, понимаю, что остался один. Но пустоту через мгновение заполняют страх, стыд и боль. Я ведь не мог этого сделать! Или мог?
— Дрейк, — говорю я, пытаясь подойти поближе. Ноги не слушаются. — Дрейк! Дрейк, пожалуйста!
Я падаю на колени, отталкиваю крыло драконицы. Как она не понимает, зачем мешает мне! Кинжал ещё можно выдернуть! Яд не успел подействовать! Да я и задел-то его вскользь, я ведь не сильный, правая рука плохо слушается, и бил я по движущейся мишени. Я же не мог нанести смертельный удар!
— Ну что ж, поздравляю, — слышу я голос за спиной.
Это удивительный голос — он как будто одновременно взрослый и детский, женский, мужской, сильный и слабый. Словно хор голосов звучит одновременно, сливаясь в единое целое.
— Ты убил дракона.
— Но я не хотел его убивать! — я оборачиваюсь и вижу, будто в тумане, ещё одного ящера. Он зыбкий, как мираж, и кажется то гигантским, как гора, то небольшим, чуть крупнее Дрейка. Он то совсем живой, непрозрачный и отбрасывающий тень, то бесплотный, как призрак. И я никак не могу понять, какого он цвета.
— Убери крылья, Нерисса, — говорит этот фантом, и драконица послушно отводит крылья.
Я вижу неподвижное тело своего друга. Он лежит на песке с подвёрнутой шеей, синие глаза потускнели, пасть открыта в последнем немом крике, лапы сведены судорогой боли. Я не хочу это видеть, но что-то подсказывает мне, что эту картину я буду видеть долго, до конца жизни, даже если окажусь на другом конце света.
Но тут белая чешуя начинает облетать. Сперва медленно, как одинокие лепестки цветущего дерева, затем всё сильнее, как вьюжная метель. Падает в песок кинжал с отравленной иглой, и у лап драконицы остаётся лежать человек.