Все повести и рассказы Клиффорда Саймака в одной книге
Шрифт:
— Но ведь все это время, — не выдержал Преследователь, — год за годом он сохранял тебя таковым. Похоже, что…
— Нет, — отрезал Фил. — Ничего подобного. Как только он меня породил, я стал совершенно самостоятельным.
— Я чувствую, что вы говорите правду, ничего не утаивая, — с горечью признал Преследователь.
— Чувствуешь, как же, — фыркнул Фил. — Черт, да ты просто читаешь наши мысли, вот и все! Почему ж ты давным-давно не сделал этого, вместо того чтобы гоняться за мной по всей Галактике? Давно бы с этим и покончили.
— Где уж там, — упрекнул его Преследователь. — Ты минутки спокойно не стоял и не стал бы со мной беседовать. А таковые мысли ты ни разу не посылал на передний план твоего сознания, посему прочесть я их не сумел.
— Извини, что все так обернулось. Но ты должен понять: раньше вступить в беседу я не мог — слишком уж увлекательно было бегать с тобой наперегонки. Ты придавал игре особый смак.
— Вы смотрите на меня и думаете, что я зверь, — натянуто произнес Преследователь. — В ваших глазах так оно и есть. Вы не видите во мне человека чести, существо высокой морали. Вы ничего не знаете о нас и не хотите знать. Вам просто наплевать. Вы высокомерны. Но пожалуйста, верьте, во всех сложившихся ситуациях я действовал сообразно принципам чести и в меру своих сил.
— Должно быть, вы устали и проголодались, — сказал Ламберт. — Вы усваиваете нашу пищу? Я могу поджарить яичницу с ветчиной, а кофе еще не остыл. Вот постель для вас. Оказать вам гостеприимство — большая честь.
— Спасибо за доверие и добрый прием, — кивнул Преследователь. — От этого становится — как это у вас говорится — теплее на сердце. Но миссия моя завершена, настала пора уходить. Я и так потерял слишком много времени. Быть может, доставите меня в космопорт?
— Увы, здесь я помочь не могу, — покачал головой Ламберт. — Дело в том, что машины у меня нет. Когда мне куда-нибудь нужно, я или клянчу ее у соседей, или иду пешком.
— Коли вы ходите пешком, то и я могу. До космопорта рукой подать. А через пару дней я найду корабль.
— Может, все-таки переночуете? А то идти в темноте…
— Темнота меня весьма даже устраивает, — ответил Преследователь, — ибо меньше шансов попасться кому-нибудь на глаза. Насколько я понял, инопланетяне в здешних местах почти не бывают, а пугать ваших добрых соседей мне бы не хотелось.
Он резко развернулся, вышел в кухню и направился к двери, не дожидаясь, пока Ламберт проводит его.
— Пока, приятель! — крикнул вслед Фил.
Не ответив, Преследователь громко хлопнул дверью.
Когда Ламберт вернулся в гостиную, Фил подошел к камину, оперся локтем о каминную доску и посмотрел на него.
— Ты, конечно, знаешь, что у нас проблемы?
— He вижу ни одной, — пожал плечами Ламберт. — Ты ведь останешься, а? Не уедешь больше? Мы уже старики.
— Останусь, если хочешь. Я мог бы просто исчезнуть, рассеяться, как дым, будто меня и не было. Так было бы, наверное, лучше и гораздо удобнее для тебя. Мое присутствие может помешать. Я не ем и не сплю. Могу стать довольно плотным, но лишь с усилием и только на мгновение. В моем распоряжении достаточно энергии, чтобы выполнять определенные действия, но не очень долго.
— Давным-давно у меня был брат, и я хочу, чтобы он снова был со мной. После стольких лет разлуки я просто не в силах тебя отпустить.
Ламберт бросил взгляд на буфет и увидел, что все привезенные Филом из предыдущих странствий безделушки прочно стоят на своих местах.
Перед его мысленным взором встало яркое, будто это случилось только вчера, воспоминание: он застыл на пороге амбара, а Фил бредет по дороге, постепенно растворяясь в серой дымке измороси.
— Слушай, да присядь ты наконец, — сказал он брату, — и расскажи о том инциденте в системе Енотовой Шкуры. Конечно, в общих чертах я знаю, но сути так и не ухватил.
Новый вид связи
1
Эйнштейн не пришел. Это было необычно. Эйнштейн очень редко опаздывал или отсутствовал. Обычно он ждал, когда можно будет приступить к обучению, которое продолжалось уже в течение месяца. Джей Мартин предпринял новую попытку.
— Эйнштейн. Эйнштейн. Ты здесь?
Но Эйнштейна не было.
Консоль перед Мартином гудела, мерцали сенсоры. В отсеке царила тишина — технологическая пустота, изолированная от внешнего мира. Мартин протянул руку и поправил шлем.
— Эйнштейн. Эйнштейн. Где вы?
Первые ростки паники проклюнулись в сознании Мартина. Быть может, Эйнштейн решил отказаться от работы, посчитав ее бесполезной? И он (или она, оно, они?) просто ускользнул прочь, бросил его, окончательно потеряв надежду чему-то научить такого тупого и невежественного ученика, как он?
Что-то переместилось, в далекой пустоте раздался тихий свист. Странно, подумал Мартин, оно всегда появляется именно так — неприятное ощущение далекой пустоты. Ведь на самом деле не было ни расстояния, ни пустоты. Несущие волны защищены от любых ограничений электромагнитного спектра. Мгновенное действие, никакого отставания по времени, словно пространства, материи и времени попросту не существует.
— Эйнштейн? — спросил он, убежденный, что это не Эйнштейн.
Он не ощущал присутствия Эйнштейна, хотя и не сумел бы объяснить, как он его распознавал. Вновь раздался тихий свист.
— Да, — сказал Мартин, — я здесь. Кто ты?
И голос (мысль? пульс? разум?) заговорил:
— Критическая точка, — сказал голос.
— Не понял. Критическая точка чего?
— Вселенной. Вселенная достигла критической точки. Наступила всеобщая смерть. Вселенная добралась до самой далекой точки. Теперь она заканчивается. Энтропия достигнута.
— Вы говорите странные вещи, — сказал Мартин.
— Вселенная всегда стремится к энтропии.
— Только не здесь, — возразил Мартин. — Здесь нет энтропии. Звезды все еще горят.
— У края. На внешней границе. Край вселенной достиг точки энтропии. Смерти тепла. Энергии нет. Начинается обратное падение. Она отступает.
Даль посвистывала. Пустота причитала.
— Вы на краю?
— Рядом с границей. Вот откуда мы знаем. Наши измерения…
Даль взвыла, заглушив последние слова.