Все рассказы про Ирокезовых
Шрифт:
— Та-а-ак. Надо что-то придумать… Препятствия какие-либо учинить… Воспрепятствовать..
— Воспрепятствовать? — несколько злобно удивился Ирокезов младший. — И как же, папенька ты собираешься препятствовать? Может, стажу наймешь?
— А что, по-твоему, страже нужник не нужен? — ответил вопросом на вопрос Ирокезов старший, пошевеливая мозгами. — Еще чего-нибудь придумай..
— Забор?
— Ага. И собаку рядом привяжу…
— Нет, значит?
— Нет.
— Ну что тогда?
Ирокезов старший шевелить мозгами закончил и смотрел хитро.
— Надо
— Поставить препятствия, — перебил его сын — Это ты уже говорил, а я слушал.
— Воспрепятствовать — значит поставить ПРЕПЯТСТВИЯ.
В голосе его слышалось нечто, что заставил Ирокезова младшего понять: сам он имел в виду препятствия, а папенька — ПРЕПЯТСТВИЯ. Между одним и другим невооруженным глазом ощущалась колоссальная разница.
— Ты что придумал? — с радостным нетерпением в голосе переспросил сын — А? Что-то грандиозное?
Скромно кивнув, папаша назидательно произнес:
— Беда всех грандиозных замыслов состоит в том, что они рано или поздно превращаются в жизнь. Только вот если они воплощаются поздно, то оказываются не такими уж грандиозными.
— Почему?
— Все кругом успевают привыкнуть к постепенным изменениям.
— Мозги туманишь, папенька. По простому можно?
Ирокезов старший повертел в пальцах финиковую косточку.
— Представь, что ты сажаешь эту косточку в землю и она лет тридцать растет и вырастает наконец в огромную пальму… Удивительно это будет?
Сын хмыкнул.
— А чему удивляться-то? Ничего в этом удивительного нет.
— Верно. За тридцать-то лет привыкнешь, что она тут растет. А вот если я сегодня посадил, а завтра она выросла выше дома? Тогда что?
Лицо у Ирокезова младшего просияло.
— Впечатляет, папенька. Ты тут решил рощу фиников-скороспелок посадить?
— Ну, примерно, — не раскрыл тайны папаша. — Почти угадал…
— А чего мы тут ждем тогда? Чего откладываем?
Ирокезов старший вдел руки в лямки порохового двигателя и взмыл в небо.
Час спустя они приземлились на отрогах ближайшего в Баальбеку хребта и, перенастроив двигатели, начали с их помощью вырезать из коренной породе громадные блоки. По широте души Ирокезов старший задал такие размеры, что только вечеру они смогли состряпать четыре блока.
Поздней ночью Ирокезовы перетащили их на холм и уложили так, чтоб любому стало ясно, что тут поработали Боги.
Так появилась на свет знаменитая Баальбекская платформа.
Восьмая история. Содом и Гоморра
Вы думаете, что Ирокезовы погибли при извержении Помпеи?
Уже не думаете? И правильно делаете!
Избегнув общей участи жителей города, они ускользнули из-под пепла и камней, обрушившихся на город. Судьба благоприятствовала им, и через некоторое время они очутились в Египте.
Ирокезовы бродили по стране без всякой цели, навещая знакомых, добывая себе пропитание честным трудом — расчищая каналы и колодцы. Однажды после тяжелого дневного перехода
— Фараон-то дурак, — сказал Ирокезов старший. Человеком он был прямым и говорил все, что приходило в голову..
— Дурак, — согласился Ирокезов младший, который походил на своего отца как два финика с одной пальмы походят друг на друга.
— Я уже не говорю о первом министре, — продолжил папаша, поудобнее примащиваясь под деревом.
— А я не буду говорить о втором, — отозвался сынок.
Как видно из этого разговора полное согласие царило в семье Ирокезовых.
Где-то над ними, скрытая листьями запела птица.
— Что-то супу хочется, мечтательно сказал Ирокезов младший, сразу потеряв интерес к политике. Скудный обед, состоявший из фиников и кувшина воды, не восстановил сил, а только напомнил, что где-то в недрах живота у него имеется такая полезная штука как желудок.
Мысль о супе пришлась по вкусу и Ирокезову старшему. Он даже почмокал губами.
— Так свари, — посоветовал он сыну. — Суп, его ведь варить требуется… Займи вон кастрюлю у феллахов и свари.
Шагах в ста от рощи, прямо на их глазах, египтяне выкапывали крокодилов из оросительного канала. Крокодилы своего счастья не понимали и всячески упирались. Кто-то даже пытался кусаться.
— Кастрюля я, положим, займу вон у того горбатого, а вот одолжат ли мне курицу?
— Курицу не одолжат. Красть нужно.
Ирокезов старший зашевелил бровями, однако красть не пошел. Только зевнул страшно. Вынув изо рта финиковую косточку, он сжал ее пальцами. Кость выскользнула и со свистом ушла вверх. Мгновение спустя трель оборвалась, и к их ногам упала птичья тушка с отстреленной головой.
— Неплохо сработано, папенька. — сказал Ирокезов младший, но отец его уже не слышал. Повернувшись на бок, он задремал праведным послеобеденным сном. Идти за кастрюлей Ирокезову младшему расхотелось, и он решил, что жаркое из такой упитанной птицы может вполне заменить супчик.
Не давая мысли остыть, он быстренько развел костер и, насадив птичку на вертел, сунул ее в пламя.
Огонь облизывал тушку, как кошка котенка.
Ирокезов, подхватив кувшин, ушел по воду, насвистывая что-то бравурное. Вернулся он только через двадцать минут.
Все занимались своими делами. Папаша спал. Костер горел. Пламя трудилось над птицей, однако ни одно перо на тушке не то что не сгорело, но даже не опалилось.
Ирокезов младший не удивился. В своей жизни он видел вещи и куда как более удивительные, поэтому он только подбросил дров в огонь. Огонь дохнул дымом, а когда дым рассеялся, то в состоянии птицы не было видно никаких ощутимых перемен.