Всё равно будешь моей
Шрифт:
Собственное имя с уст отца, заставляет остановиться. Он говорит его с такой болью, что я сама дышать перестаю. Голос же мамы, и вовсе дрожит и отдаётся эхом в сердце.
— Как же мне молчать то? Собственную кровинушку продаём. Давид, как мы могли это допустить?
Слышу её плач, но ничего не могу понять. Что она имеет виду?! О чём они?
— Родная, успокойся. После их свадьбы, Мурад наконец-то спишет долг. Мы больше не будем должны деньги. И я перестану бояться, что он сдаст меня полиции. Знаешь, сколько я пережил за тот месяц в тюрьме? Хотел даже руки на себя наложить.
Тихий
— Давид, ты видел, как Рустам смотрит на Миру? После всего, что я узнала о нём на прошлой неделе, я боюсь. Он сломает её. Она же такая маленькая, хрупкая. Она ещё ребёнок.
— Таня, она будет жить в богатстве. Пусть и с таким как он. На кону моя свобода. Мурад не пощадит. Поверь. Он отправит меня в тюрьму, даже глазом не моргнет. Ради сына он готов на всё. А этот сопляк помешался на нашей дочери. Ему нужна только она. Видишь, на что они готовы ради их свадьбы. Миллион* заплатил за меня. Мы никогда не сможем отдать им этот долг.
Больше слушать нет сил. Вот значит как?! Меня продали. Моя жизнь стоимостью в миллион...
Забегаю в комнату, надеваю шорты, футболку. Мокрые волосы, собираю в пучок. Нет времени сушить их. Хочу к нему в объятья, или сейчас же умру. Собственные родители продали меня как вещь, товар.
Выбегаю на улицу и сажусь в такси.
Он успокоит меня. Поможет пережить эту боль и обиду. Внутри буря ещё больше собирается. Ещё час назад, я корила себя за предательство. Не могла решиться на побег. А теперь, умираю от предательства родителей. Я ради них готова была пожертвовать своей любовью. Я так его люблю! Но всё равно выбрала родителей. Мой долг быть дочерью. Мой долг не расстраивать их. А они... они меня продали.
Захожу в бар, и сразу направляюсь к випке, в которой часто сидит компания Матвея. Впервые мне не страшно, если нас увидят его друзья. Если кто-то узнает о нас. Мне плевать на всех сейчас. Кроме него.
Я хочу к нему. Хочу с ним. Хочу его.
— Долго ж тебе пришлось ломать девицу, почти три месяца добивался. Но всё равно чувак, ты сделал это. Откупорил, распаковал крошку. Рассказывай, хороша в постели или дерево? — слова Макса заставляют остановиться. Приростаю корнями к полу. Не совсем понимаю, о чём это они говорят, но чувствую, что надо остановиться.
— Заткнись мудак. Не смей о ней так говорить. А иначе по морде получишь, понял?! — ярость в голосе Матвея слишком ощутима. Даже мне страшно становиться.
— Угомонись, друг. Я ж тебя не заставлял на Миру спорить. Сам согласился. Вот, кстати, ключи от байка. Выиграл, получай приз.
Обо мне говорят, чёрт его возьми. Матвей же говорил, что наши отношения секрет, о котором никто не знает. А Макс говорит свои слова с такой уверенностью, значит, не первый раз обсуждают.
Максим протягивает Матвею ключи в руки и тот берёт молча. А потом с силой бросает их. Стеклянный стол издаёт яростные звуки, которые слышны даже сквозь негромко играющую музыку.
Слышу треск. Не стекло лопнуло, а моё сердце. Большие трещины вмиг покрывают тонкую материю сердца, и с него медленно
Говорят, у человека перед смертью падает давление и температура. Но за несколько минут до полной отключки организма, температура и давление подскакивает. Тело становится тёплым, как у живого, здорового человека. А потом, со скоростью мчится вниз, без возможности организму снова жить. Делается последний вдох, последний стук сердца, и всё. Остановка всех действующий функций. Наступает смерть. Но мозг не умирает сразу. Он ещё живёт несколько часов после смерти. Память даёт возможность человеку просмотреть самые прекрасные мгновения своей жизни. Лучшие воспоминания. Показывает любимых и дорогих для него людей.
Стадия моей смерти ещё не подошла к концу. Но температура и давление уже поднялись. Я горю.
— Не психуй. Мирослава же ничего не поняла. И она не в курсе спора. Чего паришься?
И вот теперь температура падает, сердце делает последний сильный размах, и останавливается. Воздух в лёгких разгорается и выпаливает всё. А вот память. Она играет со мной. Она возвращает меня в самые яркие моменты моей жизни. Его первое прикосновение к моей коже. Первый поцелуй. Первый оргазм. Его смех. Его губы. Наш секс... его "люблю"...
"Без тебя моё сердце вдребезги"
Всё это было неправдой. Игрой. Ложью.
***
Мирослава
— Мира?! — вдруг Максим произносит моё имя, и я вздрагиваю.
Затылок Матвея теперь мне не виден. Он поворачивает своё лицо, и мы сталкиваемся взглядами. Впервые его взгляд не оживляет, а закапывает меня в собственную могилу.
Он вскакивает с места, и мчит на встречу ко мне. Я даже пошевелиться не могу. Разве мертвые умеют ходить?
— Мира, ты давно тут? — его голос дрожит, а глаза излучают страх.
— Это, правда?! — шепчу я. Нет сил, даже орать, внутри всё кричит и ноет от боли.
Горский молчит, чем ещё больше закапывает меня в землю. Он протягивает руку ко мне, дотрагивается до кожи руками, а меня прошибает разрядом двести двадцать вольт.
В глазах всплывает ванная комната, и та ширма, за которой мы прятались. Его первое прикосновение к моей коже и тот разряд молнии, который впервые в жизни я почувствовала. С ним я так много всего почувствовала впервые. Так много всего...
Отскакиваю, и отрываются корни от земли. Крыльев нет, они сгорели. Поэтому не лечу больше, падаю камнем на дно собственного ада, в ту пропасть, над которой стояла два дня назад. Волна подымается, разгоняется и силой влетает в скалу. Я разбита и уничтожена.
В его глазах паника, ужас, боль. Его тоже трясёт, но руку он не убирает, так и держит навесу. Молчит. Эта тишина давит камнем на голову, раздавливая остатки рассудка.
— Пойдём, выйдем на улицу. Там поговорим.
Он делает ещё шаг ко мне навстречу, я же делаю два назад.