Всё становится на места
Шрифт:
— Гилберт, — шепчу я, — может быть, придумаем какие-то заклинания на всякий случай?
— Какие? — не понимает он.
— Ну вот, к примеру... «Два ночных кошмара, шкурка пирога — огненный мой шарик, ты убей врага». Неплохо для начала, да?
— Ох, Сильвер, — качает головой мой друг, — как хорошо, что у тебя нет колдовских способностей.
— Это значит, тебе не нравится моё заклинание?
— Это значит, мне не нравится сама идея. Я не собираюсь ничего выдумывать, ясно тебе?
— А если это будет вопрос жизни и смерти?
— От таких заклинаний можно умереть скорее, чем от чего-нибудь другого. Возьмём, к примеру, Неро...
— Возьми, к примеру, Марлина! У него-то всё получается.
— Это очень плохой пример, которому не стоит следовать. При таком неразумном использовании сил могут возникнуть осложнения, от которых...
— Так, всё! — обернувшись, рычит наш спутник. — Вы, парни, меня доконали. Голова от вас болит. Ещё одно слово, и я вас отправлю обратно к Дугальду. Ещё одно слово ПРО МЕНЯ — и я... не придумал, что, но я придумаю, и вы пожалеете. Ясно вам?
Во мне растёт гнев. Это хорошо, конечно, что он согласился отправиться на поиски Бартоломео и Брадана (хотя мне теперь кажется, что мы найдём в лучшем случае их кости), но с какой стати мы не имеем права даже слово сказать?
— Знаешь что? — говорю я, поднимая подбородок. — Может быть, нам и будет лучше у Дугальда. Мы идём в лес, полный смертельных опасностей, о которых ты нас даже не спешил предупреждать... Гилберт, отвяжись... не дал вооружиться, не взял больше никого для защиты... Да хватит меня дёргать! Я просто пытаюсь придумать хоть что-то, чтобы остаться в живых! Почему с нами вообще идёшь ты, а не Теодор? В отличие от тебя, он знает лес и эти люди ему дороги. И нам тоже нужен он, а не ты.
— Сильвер, успокойся, — уговаривает меня Гилберт. — В небезопасных местах стоит избегать ссор и паники, а мы уже не то чтобы в безопасном месте. Лес близко. Всё, что хочешь сказать, выскажешь потом.
— Это «потом» может и не наступить! Ты что, поддерживаешь не меня, а вот этого?
— Да хватит уже! — просит Гилберт.
— Нет уж, скажи, ты на его стороне? Вот так, значит? По-твоему, я неправ?
— О-о-о, моя голова! — ревёт Марлин. — Считаю до трёх...
— Ты не имеешь права мне приказывать!
— Три! — говорит колдун (и это было нечестно). — Будете молчать?
— Да, — соглашается мой друг.
— Нет, — протестую я.
Марлин бросает сумку в траву, поднимает руки до уровня лица и обращает ладонями к нам, а затем скороговоркой произносит:
— Был день весьма печальным, ведь кто-то здесь шумел,
но Сильвер впал в молчанье, а Гилберт онемел,
что было так чудесно и так по нраву мне,
и мы дошли до леса в блаженной тишине.
Затем Марлин ещё несколько мгновений глядит на нас, довольно улыбаясь (я пытаюсь сказать, что думаю, о, у меня сейчас так много слов для него, но не удаётся издать ни звука).
— Вот так-то, — удовлетворённо произносит он и вновь закидывает сумку на плечо. — Идёмте-ка дальше.
И шагает своими длинными ногами, даже не оглядываясь на нас. Похоже, ему не пришло в голову (а мне пришло), что, несмотря на отсутствие речи, мне ничего не мешает дать ему хорошего пинка.
Только Гилберт опять меня останавливает. Да что за трус, ему даже духа не хватает возразить этому наглецу. Я сержусь и толкаю Гилберта.
Он хмурится и тоже толкает меня плечом.
Я отхожу на пару шагов, разбегаюсь и толкаю его как следует! При этом мы не перестаём идти вперёд, потому что я собираюсь догнать Марлина и дать ему под зад.
Гилберт удерживается на ногах, хватает меня и пытается уронить на землю. Я вцепляюсь в него покрепче, поскольку не хочу падать в одиночку.
— Да что опять не так? — усталый голос Марлина останавливает нас. — Может, мне лучше превратить вас в ослов? Уравнять, так сказать, форму и содержание. На одном поеду сам, на втором повезу сумку. Хм, чем дальше, тем больше мне нравится эта идея...
Мы мотаем головами.
— Ну что ж, подумайте пока об этом, — советует колдун. — Вернёмся к обсуждению, когда вы вновь привлечёте моё внимание.
И он идёт дальше.
Мы отряхиваемся и следуем за ним. Не знаю, что сейчас в голове у Гилберта, а вот я обдумываю планы мести. К сожалению, заколдовать Марлина я не сумею, но зато по пути мне удаётся нащипать плодов репейника, которые я с наслаждением бросаю ему в спину. Гилберт осуждающе смотрит на меня, но ничего не говорит. Цепляю и ему парочку на плечо, когда он смотрит в другую сторону.
Глава 20. С нашим счастьем в чащу лучше б не идти
Вскоре мы добираемся до леса. Это не какой-то весёлый лиственный лес, где светлые берёзки радостно шелестят листьями, а солнце пробирается сквозь кроны и пятнает траву. Он не похож и на леса нашего королевства, где вкусно пахнет хвоей и грибами, ноги зарываются в мягкий ковёр опавших иголок, а тёплые стволы старых сосен уходят к небу.
Нет, этот лес будто велит разворачиваться с порога. Многолетние деревья встают суровой стеной, да так, что и вершин не видно. Их тёмную кору густо покрывает мох, он свисает и с толстых узловатых ветвей. В этом лесу темно, как в погребе, и не слышно никаких привычных звуков — ни шелеста листьев, ни пения птиц. Редкие лучи солнца, пробившиеся сквозь этот мрак, растеряли силы и приносят лишь скупой свет.
Но как ни странно, без труда находится протоптанная тропа. Кто-то не раз проходил здесь, заботливо расчищал дорогу, убирал траву и кустарники. Это, конечно, могли быть только клыкастые, и отправившись по дороге, мы неминуемо наткнёмся и на них. С другой стороны, Бартоломео и Брадан должны были идти именно этим путём, потому и нам придётся выбрать его.
Марлин всё так же идёт впереди, но шаг он замедлил. Он внимательно озирается по сторонам, глядит наверх, ищет следы на дороге. Иногда он и вовсе останавливается и к чему-то прислушивается.