Все тайны проклятой расы
Шрифт:
Постепенно Гийом смирился и со званием консорта и с её нежеланием допускать его к решению государственных дел. Он даже почти решился переступить через свою растоптанную гордость и уязвленное самолюбие, и сказать ей заветные слова, как случилось то несчастье.
В тот ясный весенний день, когда они принимали гостей в городском доме, на Гийома внезапно обрушился дикий ужас и отчаяние дочери. Ощутив ее чувства так остро, словно в него самого вонзился кинжал, лорд ринулся прочь из-за праздничного стола, сметая всё на своем пути. А выскочив на дорожку, ведущую к воротам, внезапно сообразил, что в праздничный день не
Лорд надолго смолк, отвернулся к темному окну и о чем-то задумался, потирая тонкими пальцами дергавшуюся под глазом жилку и изредка глотая давно остывший чай из почти пустого стакана, молчали и мы. Я уже услышал почти всё, что хотел и теперь не зал, как потактичнее остановить его откровенную исповедь, точно зная, что уже утром, если прямо не сейчас он пожалеет о своем порыве.
Но опровергая мои предположенья Гийом вновь заговорил, суховатой лаконичностью фраз постепенно разрушая хрупкое чувство сострадания и сопричастности. Жизнь перековала его, сделав из доверчивого мечтательного подростка сильного и осмотрительного мужчину, и теперь он не желал ничьей помощи или даже простого участия.
Придя в себя после того нападения, Гийом потребовал, чтобы Алекса передала в его распоряжение часть своих тайных агентов и проверенных охранников. А также доступ к деньгам и секретной информации. Герцогиня не стала перечить, по его виду правильно поняв, что на этот раз отказа консорт не примет. Он досконально изучил дела своих новых подопечных и предложил тем, кого выбрал для своих целей, просто сказочные условия. Вот с тех пор и появились во дворце Баморд, Макквин, Клата и Дили.
Отношения с женой у Гийома оставались прежними, но рассказывать ей про свои чувства он передумал. Получив ключ от кабинета Алексы, лорд часто работал там в ее отсутствие, и однажды, проводив жену на заседание какого-то совета, случайно наткнулся на секретный ящичек. Любопытство страшная сила, вот и Гийом не смог отказаться от соблазна разгадать тайну замка и заглянуть в аккуратно связанную пачку бумаг. Все стало на свои места, едва он прочел первые строчки, а когда лорд нашел аккуратный список женихов, в котором напротив его имени, стоявшего под первым номером, был начертан небрежный крестик, то очень порадовался, что не успел открыть супруге душу. Не нужна была ей его любовь, нужна была лишь дочь, и едва Элессит подрастет, его место в покоях Алексы займет законный супруг, отодвинув подальше сыгравшего свою роль консорта.
Одно оставалось тайной, личность счастливого избранника, Алекса очень осмотрительно нигде не упоминала ни титулов, ни имен.
Дрожащими от невыносимой боли пальцами лорд аккуратно сложил всё на место и весь вечер метался по своей комнате в поисках выхода, как загнанный в смертельную ловушку зверь, а увидев сияющий нежностью взгляд вернувшейся жены, понял, что и под пытками не признается ей в своем открытии. И будет рядом ровно столько, сколько позволит ему судьба.
Глава 17
Мы расходились из кабинета в полном молчании, да и о чем тут было говорить. Меня всегда
– Тай, я распорядился, чтоб твои вещи перенесли наверх, теперь твоя спальня рядом с покоями лорда Антора, - остановил меня Баморд, и я покорно повернул назад.
Все равно куда, лишь бы сбросить с ноющей ноги сапог и рухнуть в постель. Или прямо на коврик, сегодня я отличаюсь редкой неприхотливостью.
– Кстати, а где тут его комната?
– вспомнил я в последний момент, и, обернувшись, наткнулся на следующего за мной по пятам Макквина.
Все ясно, без присмотра не оставили, фыркаю едко, но лекарь немедленно догадался о причине моей усмешки.
– Думаю, ты не откажешься показать мне свою ногу, - ворчливо сообщил он, - а дверь в комнаты лорда Антора первая за поворотом. Следовательно, твоя вторая, дальше приготовлены комнаты для твоих друзей.
– Спасибо, а вы где будете спать?
– чувствуя себя неблагодарным животным устало поинтересовался я.
– Я дождусь, пока привезут Дуна, посыльный сообщил что они свернули к монастырю... похоже капитан пострадал чуть больше, чем сообщил нам Жегриз.
– Такие люди всегда храбрые, когда бьют других, распахивая дверь в приготовленные мне покои, сердито хмыкнул я, - зато очень не любят, чтоб били их. Вот и выкручиваются, когда попадаются.
Макквин не стал продолжать эту тему, лишь мягко подтолкнул меня к стоящей у очага кушетке и ловко стянул сапог.
– Неплохо, - пробурчал довольно, меняя повязки, - я боялся, что дело намного хуже, надеюсь, ты не в обиде, что я иногда не очень внимателен к своим пациентам?!
– Такому талантливому художнику пора иметь не пациентов, а клиентов и почитателей, - устало буркнул я, решая в уме сложный вопрос, купаться перед сном или отложить эту процедуру на утро, усталость, не сдерживаемая более силой воли, вдруг накатила как смерч.
– С чего ты взял?
– вскинулся он так резко, что я невольно удивился.
Ну всё же ведь, нет больше никаких тайн, понятно - что, зачем и почему? Так что же он упрямится?
– Видел портрет твоей работы, - интуитивно насторожившись, внимательно жду реакции на свои слова.
– Где?!
Почему он так насторожен, словно струна натянутая, неужели я что-то неправильно понял?
– У лорда Зигеля, он из-за этого портрета сюда и приехал, - все равно эта информация вскоре станет известна всему Кольдну, портрет видело уже столько людей, что мне не стоит лгать.
– Он же жил у милорда Борсайда?
– тревога лекаря постепенно заразила и меня, но я еще надеюсь на ошибку.
– Нет, сегодня утром он переехал в "Синий дворец" к лорду Десмору, и вещи перенес.
– Спокойной ночи, - ринулся к двери художник, но я оказался быстрее.
– Никуда ты не пойдешь, пока не расскажешь, что тебя насторожило.
Дерусь я, нужно признаться, плоховато, особо мощного удара у меня никогда не получалось, потому и учили меня наставники боевых исскуств не столько бить самому, сколько избегать чужих ударов. Вот и от резкого удара Макквина, призванного уложить меня в постель часа на три, я ушел. И мгновенно поставил перед ним выбор из двух дротиков.