Всегда на страже (сборник)
Шрифт:
…Еще издалека Миско увидел перевернутый колесами вверх грузовик, разбросанные молочные бидоны, разбитые борта, щепу, а когда ближе подъехал:- раненых. Первым бросился в глаза мальчик с закрытыми глазами. Тоненькая струйка крови стекала от виска к подбородку.
Он выскочил из машины, бросился к мальчику, бережно взял его на руки и отнес на сиденье «газика».
– В районную больницу! Быстро!
– приказал он шоферу.
Рядом с ребенком посадил пограничника, посмотрел вслед удаляющейся машине и горестно покачал головой - мальчик был плох. Точно так много лет назад по пути в школу был сбит машиной родной брат. Точно так он, безвольный и недвижимый, лежал на дороге. Нелепая и жестокая смерть…
Потом, когда грузовик поставили на колеса, собрали разбросанные бидоны, а люди немного пришли в себя, колхозники, прибывшие к месту аварии, обступили старшего лейтенанта, благодарили, каждый старался пожать ему руку, а старая колхозница в фартуке даже за плечи обняла,
– Дай тебе бог счастья, сынок,- пожелала она.
Стало жарко глазам под очками. Миско не снимал их. Ему было неловко от избыточного внимания, от слов похвалы, казавшейся незаслуженной, потому что он и его солдаты просто исполняли человеческий долг. Вот с этого началась служба на новом месте. С той поры минуло всего лишь полгода, а старший лейтенант чувствует здесь себя так, словно давным-давно живет по соседству с колхозниками, не просто как сосед - ближе, роднее.
Говорят, новая метла чище метет. Может, пословица эта и справедлива.
Но Миско не демонстрировал на новой заставе каких-то своих особых методов воспитания, оставался самим собой и службу начал ровно, спокойно, что, видно, понравилось людям.
Приглядывались к нему, присматривался он. Пытался понять, почему его предшественник развалил дело - почти небывалый случай в пограничных войсках, почему тот наталкивался на молчаливое сопротивление солдат, почему сам был неровен в отношениях с ними и груб? И наконец, почему не мог своим командирским авторитетом поддерживать в подразделении уставные порядки?… Многое приходило на ум, всякое в голову лезло. В одном Миско был убежден твердо: если лишь слепо выполнять букву устава, быть формалистом - на этом далеко не уедешь. С предшественником так и случилось.
На память пришла фраза, невзначай брошенная солдатом: «Дело не в уставе, а в том, как подходить к нему!»
Грамотные нынче пошли солдаты.
Устав… В нем вся жизнь военного человека. Расписана до мелочей. Подъем, отбой. Служба. За проступок - наказание. За усердие - поощрение. За геройство - награда. Все предусмотрено, все имеет свои измерения. Выходит, и думать не нужно? Живи, командир, за уставом, как за каменной стеной.
Миско, конечно, уважал уставы и наставления, строго выполнял их сам и того же требовал от подчиненных. Но знал: механическое выполнение уставных правил - формальность. Нужно и душу вкладывать, молодого задора и огонька добавлять, видя в уставах высшую человеческую справедливость, синтез воинской мудрости и боевого опыта…
Все дело в том, какой ты человек, начальник заставы, как оцениваешь явления, какие горизонты раздвигаешь перед людьми, какие ставишь задачи. Вот так, товарищ Миско! Здесь, на пограничной заставе, устав начинается с тебя.
…Он только прикоснулся к подушке и сразу уснул, чтобы через четыре часа вскочить и вновь окунуться в дела. Его никто не будил. Научился вставать в нужное время. Был один из будничных дней, такой, как вчера, позавчера и много дней назад. Быстро умывшись под рукомойником и еще быстрее одевшись, старший лейтенант взял в руки фуражку.
– Леня,- окликнула жена.- А завтракать?
– Потом забегу,- ответил он от двери.
А еще через минуту отдавал боевой приказ на охрану границы, выждал, пока наряд отправился по заданному маршруту и скрылся за поворотом. Дел было много, но Миско не проявлял торопливости. Со стороны казалось, будто старший лейтенант «тянет время», проверяя внутренний порядок на заставе, заглядывает в спальни, подолгу осматривает оружие.
Но так лишь казалось. Все было рассчитано до минуты. Ровно без двух семь вошел в канцелярию, успел заглянуть в распорядок дня, и тут постучали в дверь.
– Да, войдите.
Вошли рядовые Стрельцов и Петров, оба в рабочих робах, вытянулись, руки «по швам».
– Прибыли за получением задачи, товарищ старший лейтенант,- доложил Петров.
– Выспались?
– Так точно.
– Позавтракали?
– Нормально, товарищ старший лейтенант.
Парни выглядели хорошо отдохнувшими.
– Вот и отлично!
– сказал Миско.- Сегодня на тракторе обработаете левый фланг участка. У мостка в низинке будет трудно, но обязательно сделайте возможное. Вот и вся задача. Поняли?
– Так точно,- ответили вместе.
– Отправляйтесь.
Оба крепенькие, как боровички, солдаты вышли из канцелярии, прошли через двор, а несколько секунд спустя взревел мотором трактор и пошел со двора. Миско был уверен: пограничники выполнят задание на совесть.
Застава - маленький боевой коллектив. Очень важно суметь войти в него, войти в жизнь каждого не напролом, а чтобы тебя туда охотно впустили. Кажется, ему удалось добиться этого. Хотя бы на примере тех же Стрельцова и Петрова. Что движет их действиями? Конечно же чувство долга за порученное дело, стремление видеть родную заставу в числе лучших и - старший лейтенант это угадывал каким-то шестым чувством - стремление не подвести командира.
В душе Миско ощущал чувство неудовлетворенности, ему сдавалось, что дело еще не продвинулось вперед настолько, чтобы можно было самому себе хотя бы сказать: «Вот, наконец, и видны плоды твоих усилий». Но перелом был очевидным, перелом к лучшему - у людей появилось чувство ответственности за честь заставы, они с полной отдачей сил готовились к итоговой проверке.
Даже не выглядывая из окна, Миско знал, что где происходит в эти минуты. На плацу отделение пограничников отрабатывает строевые приемы. На стрельбище сержант Дымочка тренирует отстающих…
Он вышел на плац, постоял немного, наблюдая за ходом занятий.
Тут его помощь была не нужна. Сержант, руководивший занятиями, знал свое дело.
На стрельбище то и дело трещали автоматные очереди, падали, как бы проваливались вниз, грязно-зеленого цвета мишени. Когда пришел на огневой рубеж и осведомился у сержанта о качестве стрельбы, тот коротко, с трудом подавляя довольную улыбку, раздвигавшую ему губы, сказал:
– Нормально, товарищ старший лейтенант.- И тут же сделал замечание солдату, распластавшемуся на огневом рубеже: - Без спешки! Не рвите, времени хватит.