Всегда на страже (сборник)
Шрифт:
– Руки!
Нарушитель резко обернулся на его голос, пуля свистнула у самого уха Николая. Он пригнулся, на мгновенье замер. И вдруг кошкой прыгнул на нарушителя. Молниеносным приемом выбил из его рук пистолет. Подоспевший напарник, опомнившись от растерянности, помог связать нарушителя. Вскоре он был доставлен на заставу.
Пограничники почистили оружие, выпили по кружке обжигающего чаю и с удовольствием растянулись на чистых постелях.
Через пять минут они уже спали.
Сигнал тревоги прозвучал так же, как всегда, требовательно и властно. Пограничники выскочили на улицу и, увидев пламя, вырывавшееся из окон детского сада, поняли, что на этот раз придется вести бой не с нарушителями, а с огнем. По пояс увязая в снегу, они бежали к горящему зданию.
– Есть там кто-нибудь?
– крикнул Черных, обращаясь к бегущему рядом солдату. Тот только пожал плечами. Пламя все разрасталось. Николаю показалось, что это пламя озаряет всю его короткую жизнь.
…В своем родном полесском селе Николай отличался от сверстников незаурядным здоровьем и не случайно, когда после восьмилетки решил пойти в сельское профессионально-техническое училище, родители не препятствовали. Быстро пролетели два года учебы, и молодой механизатор получил новенький трактор «Беларусь», на котором и проработал почти год перед призывом в армию. Давая характеристику на Николая, председатель колхоза писал: «…В работе на товарища Черных можно всегда положиться, любое порученное дело он выполнит».
Поздней осенью поезд мчал будущих пограничников на Дальний Восток. Многие новобранцы, которые еще не успели побывать за пределами Белоруссии, дивились просторам родной земли, о которых до этого знали только по учебникам.
Через несколько дней поезд вырвался к океану и вскоре остановился у приземистого вокзала, украшенного колоннами и причудливыми башенками. Всего в трех десятках метров высилось воздушное стеклянное здание морского вокзала, невдалеке от которого стоял величественный памятник: красноармеец в буденовке и широкополой шинели с винтовкой в руках высоко держал знамя, утверждая великую победу и незыблемость родной Советской власти.
С вокзала новобранцы попали на большой океанский лайнер, который доставил их на Курилы.
Навсегда запомнился молодому солдату день, когда сопровождавший новобранцев офицер сказал:
– Товарищи солдаты, приготовьтесь к высадке, мы прибыли на место.
Как ни силились воины увидеть сказочные острова, ничего не получалось: вокруг были только мачты пароходов и промозглый, проникающий всюду туман.
Началась высадка. Николай нырнул в белое марево и оказался на маленьком суденышке. Скоро оно пристало к берегу.
Осень стояла теплая, безветренная. На плацу в торжественном молчании выстроились молодые пограничники. Один за другим, четко печатая шаг, подходили они к покрытому кумачом столу для принятия военной присяги.
– Товарищ майор! Рядовой Черных для принятия военной присяги прибыл,- доложил подтянутый солдат и начал повторять торжественную воинскую клятву.
После принятия присяги молодые воины разъехались на заставы. Для Николая Черных начались суровые пограничные будни.
Далекая застава всегда жила полнокровной жизнью. Много забот у заставских комсомольцев, а еще больше их у секретаря бюро ВЛКСМ Николая Черных. Надо помочь отстающему товарищу, надо побеседовать с загрустившим молодым солдатом, провести беседу о бдительности, сколько еще у комсомольского вожака дел! Трудно было Николаю, и тогда на помощь приходил старший товарищ, политработник заставы офицер Дмитрий Пасечник. Добрым словом, дельным советом офицер всегда умел помочь комсомольцу.
Шло время. Мужали солдаты, на груди их появлялись первые знаки солдатской доблести, В один из пограничных дней друзья тепло поздравили Николая с первой наградой - знаком «Отличник Советской Армии», а через полгода его грудь украсил еще один знак - «Отличник погранвойск». Об отличных успехах сына командир сообщил родителям. С гордостью они показывали письмо знакомым, радуясь тому, что сумели воспитать достойного защитника Родины. А вскоре из далекой Белоруссии Николай получил письмо. Отец и мать сообщали о новостях и давали свой наказ: еще лучше служить, еще бдительней охранять государственную границу.
В канун октябрьских праздников Николай оформлял протокол комсомольского собрания, как вдруг в Ленинскую комнату ворвался ефрейтор Тимошин с возгласом:
– А ну, пляши, секретарь, и докладывай сразу, что это за Оля и Надя шлют тебе поздравления?
Сидевшие в комнате солдаты с откровенным любопытством повернули головы в сторону Тимошина и сделавшегося пунцовым Николая.
– Расскажи, расскажи о своих невестах,- пошутил кто-то из солдат, хотя каждый прекрасно знал, что ни с кем Николай не дружил и не переписывался, а эта телеграмма была загадкой.
Долго Николай отпирался, не желая раскрыть какую-то свою тайну, но потом, махнув рукой, сказал:
– Да что вы пристали. Ну было дело когда-то в «гражданке».
И он рассказал, что, будучи учеником седьмого класса, спас двух детей - Олю и Надю, которые провалились под лед. С тех пор они никогда не забывали поздравить «дядю» Колю с праздником и нашли его даже на островах.
Незадолго до дня Советской Армии Николай писал письмо отцу и матери.
«Дорогие мама и папа! От всего сердца поздравляю вас с наступающим праздником и желаю здоровья и счастья. Всегда помню ваши рассказы о том, как вам пришлось встречать этот праздник в партизанском отряде, и завидую вам - мне не пришлось воевать, хотя у нас на границе война не прекращается никогда. И если только меньше сейчас идут нарушители, так это, наверно, заслуга таких, как вы, и тысяч других воинов старшего поколения, выковавших славу нашей Армии. А может враг знает и о том, что сейчас на рубежах стоит новая смена воинов, готовая вступить в смертную схватку. Ну, хватит, а то слишком я размечтался. Обнимаю вас. Коля».
Запечатав конверт и написав адрес, Николай продолжал в мыслях свое письмо. Он стал придумывать варианты своего поведения в различной обстановке, сопоставлял свои действия с действиями известных ему героев различных книг. А книг он читал много… Самыми любимыми были: «Сердце Бонивура» и «Репортаж с петлей на шее». Сколько раз читал и перечитывал он эти книги! В блокноте уже не оставалось места для заметок и выписок, а ему казалось, что все фразы этих книг воюют и зовут на подвиг.
Открыв записную книжку, почти не заглядывая на ее страницы, читал пламенные строки Юлиуса Фучика, написанные им в фашистском застенке:
«Я хотел бы, чтобы все знали, что не было безымянных героев, а были люди, которые имели свое имя, свой облик, свои чаяния и надежды, и поэтому муки самого незаметного из них были не меньше, чем муки того, чье имя войдет в историю. Пусть же эти люди будут всегда близки вам, как друзья, как родные, как вы сами!»
Он откровенно завидовал Виталию Бонивуру и Юлиусу Фучику, думая, что ему не придется совершить подвиг.
Все это пронеслось в голове солдата в какие-то мгновения, и он не думал, что пламя пожара освещает его последние шаги на земле.