Всегда на страже (сборник)
Шрифт:
Миско смотрел на ловкие, старательные действия солдат, и сердце полнилось теплотой к ним, чувством уважения. Да, уважения, другого определения этому чувству он не нашел. А сержанту сказал:
– Молодец, товарищ Дымочка! Мне нравится ваша инициатива. Меняйте скорость перемещения мишеней, кто бьет метко - увеличьте дистанцию.
Обратно на заставу возвращался в приподнятом настроении. «Не надо особо привередничать»,- думал он. Дела идут нормально, как привыкли говорить на заставе, будем потихоньку еще лучшего добиваться. В голове зрел план строительства
Он уже подходил к заставе, когда неожиданно увидел колхозного бригадира.
– А я только о вас подумал, - признался Миско.
– Не приходите в гости, то хоть думаете,- улыбнулся бригадир.- И то хорошо.
– Все некогда. Но зайду обязательно. В ближайшие дни зайду.
– А строиться когда будете?
– спросил бригадир, когда вошли на заставский двор.
– Где-нибудь летом,- ответил Миско.- А вы к нам по делу?
Вошли в канцелярию. Бригадир поставил на стол огромную банку меда.
– Вот… принес вам,- застеснялся он.- Пускай жена с детишками побалуется.
Миско ответил не сразу. Снял с себя шинель и фуражку, повесил на место, протер запотевшие стекла очков. Сейчас он удивительно был похож на сельского учителя на исходе долгого рабочего дня. Близоруко смотрели серые большие глаза, а сходство с учителем как бы подчеркивали движения длинных пальцев, протиравших очки.
– За мед спасибо,- сказал он и, не надевая очков, улыбнулся.- Только у нас говорят: «Мед не сладок, коль ешь один». Давайте вместе отнесем его в столовую. Солдаты рады будут подарку. Милое дело - медок к горячему чаю.
– А верно,- согласился бригадир.- Пойдем.
…Через час Миско встретил в коридоре рядового Савичева, солдата по первому году службы. Взъерошенный, осунувшийся, солдат поджидал офицера. «Ну и тощ»,- подумал старший лейтенант. И тут же себя успокоил: через полгода окрепнет и возмужает, нальется силой.
– Меня ждете, Савичев?
– спросил он.
– Так точно,- после паузы ответил солдат, глядя на офицера воспаленными глазами.
«Опять что-то произошло. Или где-то болит,- подумал Миско, пропуская в канцелярию Савичева и входя за ним.- Всегда у него болит. Любит, наверное, отлынивать…»
Но тут же остановил себя. Мягкая покорность, виноватый взгляд воскресили в памяти давний случай.
Выслали однажды Савичева на службу, доверив быть старшим наряда. Надо было дойти до стыка с соседней заставой по нелегкой дороге, ночью. Путь предстоял неблизкий. Шли долго, и на Савичева навалилась усталость, одеревенели ноги. Он позволил себе присесть, чтобы немного передохнуть. И тут же, в доли секунды, мгновенно задремал. Не подоспей младший наряда, кто знает, чем бы окончилось.
Возвратясь со службы, Савичев вот так, как сейчас, молча стоял перед офицером, потупившись, ожидая взыскания.
Тогда можно было наказать строго, чтобы не было повадно другим, даже отправить на гауптвахту. Но Миско от взыскания воздержался. Пускай сам себя судит, решил
И вот - на тебе!
– Нездоровится, Савичев?
– спросил мягко.
– Да, товарищ старший лейтенант.
– Не вовремя,- как бы про себя промолвил Миско, размышляя.- Видно, слова эти у него сорвались случайно.- Ладно, болезнь не спрашивает. Отправляйтесь в санчасть. В 13.00 «газик» в отряд пойдет.
– Спасибо, товарищ старший лейтенант,- тихо проговорил солдат.
Миско удивился:
– За что?
– Что поверили… Вот увидите, вернусь, еще лучше стану служить…
День был на исходе. Восьмой час кряду на полосе урчал трактор, и Миско понимал: до окончания работы парни не возвратятся домой, на заставу. И был спокоен. Лишь вызвал старшину и распорядился относительно обеда.
Восьмой час Стрельцов и Петров утюжили контрольно-следовую полосу. Ровный металлический гул отдавался в голове. Петров вел машину и сам себе намечал рубежи: «Дойду до того прогона, а там отдохнем». Но «доходил» до «того» и еще одного прогона, начинал третий, еще…
Потемнела со спины роба. Парень чувствовал, как она прилипла к нему, но работу не прекращал, покуда не увидал спешивший к ним «газик». И раньше, до прибытия на заставу старшего лейтенанта Миско, ребятам приходилось допоздна задерживаться на полосе. Ио обед сюда привезли им впервые.
…И опять урчал трактор, следовал прогон за прогоном, был близок мостик в низинке. Петров остановил машину, спрыгнул на землю, и она чавкнула под ногами. «Старший лейтенант просил,- вспомнил он,- здесь особенно внимательно поработать». После дождей земля здесь была чересчур влажной, выждать бы, пока высохнет. Но старший лейтенант просил…
Дотемна над границей катился гул двигателя.
Чумазые парни быстро умылись, переоделись - старший лейтенант нерях не терпел.
– Ваше приказание выполнено!
– доложил Петров, стоя рядом с напарником.- Правда, в низинке не особенно получилось, мокрядь, вода стоит.
У Миско потеплели глаза.
– Подсохнет, еще раз пройдетесь. Правда?
– Так точно, товарищ старший лейтенант. Сделаем, чтоб был порядок.
– Благодарю за работу!
– вскинул руку Миско.
Ребята недоуменно переглянулись.
– Я что-нибудь не так сказал?
– удивился Миско.
– За работу нас никогда не благодарили,- смущенно отозвался Стрельцов.- Непривычно.
«Привыкайте»,- подумал офицер. Но вслух ничего не сказал.
Когда солдаты ушли, ему вспомнился случай двадцатилетней давности. Тогда ему впервые в жизни сказали «спасибо» за исполненную работу. Было это в детдоме, куда после гибели отца и смерти матери определили их с братом.
…Ему поручили вымыть полы в большой спальне. До этого никогда раньше полы он не мыл, не знал, как это делается. Но принес ведро воды, тряпку, опустился на колени и стал теперь половицу за половицей. Полдня тер, взмок весь, с лица скатывались и шлепались в воду градины пота.