Всегда на страже (сборник)
Шрифт:
«Вот глядишь ты на меня, мой соколик, и знать не знаешь, что в такой счастливый день мне не с кем в нашей хате своей радостью поделиться. Дочки поразъезжались и своих деток имеют. Так что ты и снить не снил, что уже дедом сделался. Вот как… А сын наш, мой соколик, в лейтенантах ходит. Если бы ты только знал, какой хлопец вырос! Это же он приехал ко мне в отпуск как раз в тот день, когда мне генерал знак «Отличный пограничник» I степени вручал. Увидел бы ты, как гордился мной наш сын! Сидела я в президиуме. Людей в зале - считать не сосчитать. Вот генерал и шепчет мне, чтобы я рассказала всем, как нарушителей границы задерживала. А у меня их, как подсчитали, четырнадцать штук насобиралось. Залезла я на трибуну, глянула на людей и сразу в горле сухо стало. Вот же беда! Хорошо, что мне стакан чаю поднесли. Как выпила, так малость и успокоилась. И начала рассказывать. Плохо ли, хорошо ли говорила - не знаю. Одно только помню: как сходила с трибуны, уж очень хлопали люди, ладоней не жалели… А теперь, мой соколик, поеду, чтобы медаль получить. Ты уже, золотко мое, побудь в хате один, смотри, чтобы все здесь добренько было, а мне время к автобусу подаваться…»
Надежда Иосифовна вздохнула, подоткнула прядь волос, выбившуюся из-под платка, и стала собираться в дорогу. Вскоре она торопливо шагала к автобусной остановке. Поднялась на пригорок, глянула на переезд. Прямо над ним в ярко-синем небе плыл косяк. Надежда Иосифовна приставила ладонь ко лбу, присмотрелась.
Над тихим переездом летели журавли.
НИКОЛАЙ ТЕРНО
ПЛАМЯ ДУШИ ЕГО
Очерк
И мертвые мы будем жить в частице вашего великого счастья, ведь мы вложили в него нашу жизнь.
Ю.Фучик
Стояла темная, беспросветная ночь. Дозорка петляла по обрывистому берегу океана, и по мере того, как она удалялась или приближалась к берегу, уменьшался или усиливался шум прибоя. Иногда ледяные брызги доставали до самой тропы, обдавая солдат. На камнях образовывалась наледь, и двигаться было трудно, очень трудно.
– Передохнуть бы, Коля,- робко предложил младший наряда, но, не получив ответа, продолжал карабкаться по скользкой, кажущейся бесконечной тропе.
Старший наряда Николай Черных, невысокий крепыш, хотя и считался говоруном, сейчас был сдержанно молчалив. Он шел впереди и с тревогой думал о том, что по всем признакам надвигается пурга. Надо спешить на заставу.
Огибая нависшую над самыми волнами скалу, солдаты прошли мимо удивительного дерева - в раздвоенном на высоте двух метров стволе вековой сосны росла береза. Летом Николай всегда останавливался здесь, любуясь родством природы. Сейчас он только ласково коснулся рукой холодного ствола дерева.
Не счесть, сколько раз ходил он по этой тропе.
Ветер крепчал. Чтобы как-то отогнать мысли о надвигающейся пурге, стал Николай думать о том, как все-таки получше бороться с ней.
Скоро, очень скоро он увидит родное Полесье, переступит порог родимого дома. Тяжела служба, суровы здешние курильские места, но все же прикипело к ним сердце.
Все здесь уже было знакомо и стало родным. В редкие погожие дни Николай любовался здешней природой, где рядом с угрюмой курильской сосной соседствовали царственная магнолия и нежная гортензия. Целые чащи бамбука - этого извечного жителя юга - круглый год зеленели на склонах гор. Оказывается, не страшны бамбуку жгучие ветры курильской зимы. Золотой курильской осенью, шагая вдоль непролазных зарослей шиповника, Николай с удовольствием смаковал его красные, величиной с яблоко, плоды. Удивительна, неповторима здесь чудесница природа! И вот с ней вскоре придется расстаться навсегда. Николай вздохнул, оглянулся на тяжело шагавшего сзади напарника.
«Устал парняга,- сочувственно подумал Николай, помогая солдату перебраться через поваленное дерево.- Не привык еще. Вот так же зверски устал и я, идя в свой первый пограничный наряд. Была тогда ранняя зима…»
…В кромешной темноте завывал ветер. Николай Черных едва успевал за младшим сержантом Юрием Пуховым. И хоть шел он по проложенной лыжне, идти было мучительно трудно - ветер чуть не валил с ног. Налетал он с океана. До слуха Николая доносилось рычание разбивавшихся о скалы волн.
Впереди замаячили два силуэта. Навстречу двигался возвращавшийся со службы наряд. Несколько скупых слов, и они разминулись с ним. Шли долго. Николай только диву давался, как Пуховой находит дорогу. Задыхаясь от ледяного ветра, поднялся вслед за ним на высокую сопку. Ветер разъяренно налетал, сек лицо снежной крупой. Чувствуя, что силы покидают его, Николай остановился. Лихорадочно, словно пойманное, колотилось сердце.
– Товарищ младший сержант, не могу…- крикнул он Пуховому.- Давайте на заставу, а?
– Прекратить разговоры! Следовать за мной,- резко оборвал его младший сержант.- Хлюпик!
Николай заставил себя передвигать непослушные ноги. Внезапно Пуховой остановился. С трудом переводя дыхание, Черных грудью навалился на палки и услышал, как старший наряда докладывает дежурному по заставе о том, что они поворачивают обратно.
Ветер бешеными порывами хлестал в лицо, срывал со щек набежавшие слезы. Начали спускаться к берегу океана. Рев волн усилился.
– Снимай лыжи!
– приказал Николаю Пуховой.
Пошли вдоль берега. Под ноги лезли выброшенные гигантскими волнами бревна, ящики, бочки. Маскхалат обледенел от брызг, стал словно панцирь. До заставы осталось всего два километра, когда дорогу вдруг преградил обвал. Пуховой кинулся к розетке, чтобы доложить на заставу. Связи не было - обвалом порвало провода.
– Будем добираться окружным путем,- с трудом пересиливая рев волн, крикнул младший сержант.- Другого выхода нет! Ты как? Держишься?
Николай в ответ закашлялся.
Начали взбираться по крутому склону. По-прежнему бесновалась пурга. Камни срывались из-под ног и с грохотом катились вниз. Два раза Николай в ужасе провисал над бездной. Если бы не веревка, которой его страховал Пуховой, он неминуемо сорвался бы вниз. Ползли вверх долго, упорно. Временами Николай совсем изнемогал, становился ко всему безразличным. Но Пуховой со злым упрямством поднимал его, заставлял ползти. Иногда просто тащил на себе.
Двенадцать часов продолжалась эта борьба за жизнь. С заставы вышли на поиск пропавшего наряда. Их подобрали почти в бессознательном состоянии. Обнявшись, как родные братья, они лежали на снегу…
Вспомнив все это, Николай глубоко вздохнул. «Нашел время воспоминаниями заниматься»,- мысленно укорил он себя и оглянулся на напарника. Лицо того побелело от напряжения, губы были упрямо сжаты.
– Молодец!
– похвалил его Николай.- Будет из тебя толк.
Спустились в большую лощину. Ветер сразу ослабел - остался гулять где-то в вышине. Николай остановился, внимательно осмотрелся по сторонам. И вдруг насторожился. Обостренный слух явственно уловил звук чьих-то торопливых шагов. Черных поднял руку, требуя внимания напарника. Из-за камней показалась голова, плечи неизвестного. Оглядываясь по сторонам, он начал спускаться к причалу. Николай бесшумно скользнул меж камней, высунулся из-за валуна, тихо, но властно приказал: