Всего лишь я

Бар Ульрих Г.

На две недели Трафо забыл о том, что существует в мире еще что-то, помимо его карты. Он потерял покой и сон, стал нервным и дерганным, зачастую срываясь и крича на мать, единственного близкого ему человека. Та, в свою очередь, как любая мудрая женщина, обиды на чадо не таила, и списывала все странности в поведении сына на возраст. Только одно выдавало досаду уставшей от жизни и лишений женщины – на миг поджатые губы и едва различимое покачивание головой.

Однажды утром Трафо проснулся и решил, что ему пора оставить прошлую жизнь. Дождавшись, когда мать уйдет на рынок, он отыскал мешок, побросал

в него нехитрые пожитки, и, не оборачиваясь, ушел из дому. Так началась для него новая жизнь. Жизнь, которую он решил посвятить поиску карт.

Оторвав взгляд от своего сокровища, Трафо устало вздохнул, как всегда вздыхал, когда вспоминал о матери. Приложив ожившую карту к ожогу, сказал:

– Лечи. Делай то, для чего создана.

Карта отозвалась незамедлительно. Боль прошла, приятная прохлада обволокла гудевшую голову. Несколько минут прошли как одно мгновение. Достав из мешка осколок зеркальца, Трафо принялся за изучение своего лба. Не обнаружив на месте ожога ничего, что бы напоминало о присутствии на челе клейма, он удовлетворенно хмыкнул. Карта, сделав свое дело, пульсировала в ладони.

– Умница, – с улыбкой прошептал Трафо. – Теперь спать.

*****

Холод разбудит лучше крикливого петуха.

Трафо открыл глаза, и первым, что он увидел, стало небо, усеянное белыми холодными точками звезд. Недурно он отдохнул. Раскаленная солнцем степь душила жарой, но стоило светилу скрыться, как холодная луна набрасывала ледяное покрывало на все живое, испытывая мир новой крайностью – холодом.

Трафо потянулся, хрустнув суставами. Теперь бы поесть, и можно отправляться далее, в город Набакис, до которого осталось не так и далеко. Если идти всю ночь, то к рассвету поспеет к стенам столицы Затарии.

Поесть. Желание доброе и очень своевременное. Нащупав в темноте свой холщовый мешок, Трафо распутал узел веревки, стягивающей горловину.

– И что я там пытаюсь найти? – удивленно вопрошал самого себя Трафо. – Даже отчаявшаяся мышь не найдет хотя бы крошки на дне моего мешка.

Оставив поиски несуществующей провизии, Трафо снял с пояса флягу и, откупорив ее, сделал пару глотков.

– Совсем другое дело! – воскликнул он. – Сил на десятерых! Зачем еда, коль есть вода? Пей вода, ешь вода…

Прикоснувшись ко лбу, он вновь убедился, что все хорошо, и клеймо, оставленное палачом, не вернулось, пока он безмятежно спал в этом аду. Страшно подумать о том, как люди, не имеющие в своем распоряжении хоть каких-либо карт, могли отчаяться и ступить на дороги Затарии. Дневная жара и ночной холод – самое безобидное, что может поджидать в пути. Многочисленные ядовитые гады, степные волки и… бесплотный Эши. Даже от воспоминания о Эши все тело Трафо пронзили иголки ужаса. Существо, пожирающее не только тело, но саму душу. Красным, кровавым облаком летает Эши над степью, выискивая новую жертву. Эши поглотит и одинокого спутника, и целый отряд. Ненасытное чудовище, порождение Дьявола. Нет оружия, способного поразить его. Нет такого коня, что смог бы унести своего седока от неминуемой гибели. Лишь носитель карты неподвластен Эши. Чудище не может убить носителя, но коль носитель слаб духом, то рискует при встрече со Степным монстром лишиться разума. И даже карта не убережет от сумасшествия.

Трафо

не уверен, что сможет сохранить себя, встретившись один на один с Эши. Вернее, он не был уверен, что, потеряв разум, сможет воспользоваться исцеляющей картой. Зная себя, он думал, что с ума сойдет обязательно. Остается надеяться, что сам дух степи, почувствовав его карту, свернет с намеченного пути.

Фырканье лошади и скрип несмазанного колеса выдернул Трафо из собственных мыслей, возвращая в реальный мир. Подобрав лежащий рядом почти пустой походный мешок, и прикоснувшись к груди, где во внутреннем кармашке покоилось его сокровище, Трафо лихорадочно размышлял о том, как бы ему незаметно скрыться. Незаметно не получится – степь. Ни укрыться, ни спрятаться. Хороший фонарь и не самое острое зрение с легкостью обнаружат беглеца. Остается ждать, смиренно покорившись судьбе.

Натужный, пронизанный болью детский плач резанул слух, отзываясь в самом сердце Трафо. Он понял, что, появись сейчас возможность убежать, все равно оставался бы на месте. Это было его проклятьем, хотя мать всегда называла его чувство сострадания не иначе, как дар богов.

Резко выдохнув, словно собрался броситься в омут с головой, Трафо вышел из-за щита, повернувшись лицом в ту сторону, откуда слышался плач. Фонарь, пристроенный на оглобле, мерно покачивался, отчего походил на огромного светлячка, летящего по одному ему ведомым делам. Света от выставленного на минимум светила хватало лишь на то, чтобы сделать видимыми кривые, побитые ноги лошадки, едва переставляющей истертые копыта.

– Я человек! – воскликнул Трафо, обнаруживая себя, и не пойми для чего поднял руки вверх. – Сюда! Я у теневых щитов!

– Тпру, тпру-у-у… – отозвалась ночь, и фонарь-светлячок остановил свой полет.

Лошадь встала, повинуясь руке невидимого возницы. Лишь детский плач не утих, не изменился.

– Где ты? – прилетело из темноты.

– Езжайте прямо. Я один, – отозвался Трафо.

– Ты точно не Эши? – встрял в разговор взволнованный женский голос.

– До того, как уснул, я им не был! – заверил темноту Трафо.

Хлопнув вожжами по крупу лошадки, возница направил телегу в нужную сторону, и уже через минуту был у щитов.

– Выйди на свет! – голосом, не терпящим возражений, потребовал мужчина. – У меня амулет от духов и болт в арбалете от лихих людей, – предупредил он.

– А у меня честное имя и сожаление о том, что не ушел, – заверил Трафо, но повиновался и подошел к лошади так, чтобы свет от фонаря мог охватить его целиком.

– Это человек, – заверил возница кого-то, кто скрывался в кибитке.

– Слава Богам. Спроси его про карту! – женщина явно была на грани нервного срыва.

Услышав про карту, Трафо вновь пожалел о том, что не уполз подальше от дороги, а вышел навстречу этим людям.

– Человек! – нагнав в голос строгости, возница обратился к Трафо. – Правда ли, что у тебя есть карта Исцеления?

"Ого! – удивился про себя Трафо. – Даже так? Откуда им известно, что у меня есть карта, да еще именно такая?"

Молчание затягивалось, и Трафо резонно опасался, что продлись оно еще какое-то время, и палец возницы на спусковом крючке арбалета может дрогнуть, посылая в его грудь тупой стальной болт.