Всего лишь я
Шрифт:
– Войди!
Трафо вошел, к сожалению своему обнаружив, что прекрасная и загадочная незнакомка пропала – видимо, вышла в другую дверь. Жаль. Гезиль указала место, на котором мог расположиться Трафо, дождалась, когда он устроится, и спросила:
– Я так понимаю, что та карта, что есть у тебя – единственная?
– Да, – незамедлительно ответил Трафо. Скрывать что-либо от этих людей он не видел никакого смысла. Дурного они точно не замышляют.
– Сколько лет ты странствуешь?
– Пятнадцать, – пожал плечами Трафо и добавил: – Или около
Сапфировые глаза Гезиль блеснули, сузились. Она медленно втянула воздух через нос и так же медленно выдохнула.
– Пятнадцать лет… Твоя карта, как бы сказать мягче, совсем ребенок, хотя должна быть более чем зрелой. Ты совсем не занимался ею. Не растил ее. Не заботился. Дай мне! – Гезиль протянула сухую руку, ожидая, когда Трафо передаст ей свое сокровище.
Глядя на нее, Трафо не увидел в ней ни капли сомнений в том, что он выполнит требование. Не подчиниться этой женщине он не мог.
Взвесив вещицу в руке, мельком взглянув на нее, Гезиль вернула ее хозяину.
– Почти мертва. Она сама себя съедала все эти пятнадцать лет. Только отдавала и не получала ничего взамен. Ответь, ты интересовался у кого-нибудь о том, как устроена жизнь собирателей, и о том, как они управляются со своими картами?
– Нет, – честно ответил Трафо.
Гезиль стремительно поднялась и скрылась за одним из ковров, что висел на стене. Там скрывалась потайная комната. Не прошло и минуты, как она вернулась, держа в руках удивительной работы шкатулку. Витые серебряные листики оплетали замысловатым узором бока коробочки. Крышка, усеянная мельчайшим бисером, словно купол дивного сооружения, венчала шкатулку. Устроившись на своем месте, Гезиль протянула Трафо нечто, что извлекла из нее.
Это была карта. Трафо принялся тереть глаза, не веря им. Встряхнув головой, все-таки протянул руку навстречу и прикоснулся к карте Гезиль.
Теплая, пульсирующая и… живая? Но даже не это поразило Трафо. Вес карты казался немыслимым. Не мог кусочек кожи весить так много! Трафо даже не сразу нашел подходящее сравнение, пока не посмотрел на Гезиль, что, лукаво улыбаясь, приподняла на уровне глаз медную чашу с вином. Да! Примерно столько весила ее карта. Немыслимо!
– Она полна жизни, она сильна. Она может многое. Многим помочь, если в хороших руках окажется. Многих способна погубить, окажись в руках злых.
– Но как такое возможно?
Гезиль не спешила с ответом. Для начала она медленно осушила чашу, стряхнула последние капли прямо на ковер у ног, и только после задала встречный вопрос Трафо:
– Ты хочешь стать собирателем или намерен все-таки вернуться к матери?
Нет, от этой женщины утаить ничего нельзя. Трафо находился в легком недоумении – откуда ей известно о его намерениях вернуться к матери? Как она узнала, что он отчаялся в своих поисках, и уже готов признать свое поражение и вернуться в отчий дом?
– На рассвете ты придешь ко мне. Дорогу запомнил, или вновь прислать Тайсу к тебе?
Тайса. Вот, значит, как зовут ту девушку с прекрасными волосами.
– Пусть Тайса спит. Я запомнил дорогу.
*****
Голова Трафо готова была разломиться пополам. Гезиль не щадила его нисколько, заставляя повторять одно и то же по несколько сотен раз.
Карты, оказывается, способны на слияние. Как это? Да так! Взять, к примеру, его карту, разбудить ее, и попробовать соединить ее с другой картой. Именно разбудить, а не просить открыться. Если мучить Божественные осколки, заставлять их напрямую открывать свою сущность, то рано или поздно они погибнут. Человек должен стать проводником карты в этот мир, и уже через него карта может творить свои чудеса.
– Карта – как та стрела, – чуть раскачиваясь телом, негромко говорила Гезиль, прикрыв сапфировые глаза. – Что стрела без тетивы, натянутой меж плеч лука? То-то же! Ты есть лук и тетива. Сила ее, суть Божественная, лишь прибавится, разогнанная твоей силой внутренней. И часть ее мощи, невостребованной, твоею замененной, к ней и вернется. Да еще и часть силы других людей, что рядом с тобой будут, также она приберет. Лишнего ей не надо, возьмет избыток. Тот избыток, что люди сами не знают, куда деть, и зачастую творят дела дурные. Карта убережет от этого. Я так и догадалась, что ты неумеха, еще там, в степи.
– Как?
– Да ты не слушаешь меня! – глаза Гезиль блеснули молниями. – Ты открыл карту при мне, ты не коснулся никого из нас после исцеления Улдыз, дабы восполнить часть силы, отнимая лишнее у нас.
Она перешла на шепот, ругая про себя Трафо.
– Пока ты не научишься будить ее сущность, не открывая ее – не видать тебе тайны соития карт, ибо, как и соитие человеческое, оно не терпит посторонних глаз. Буди, недотепа!
Трафо вздохнул, прикрыл глаза, пытаясь представить свою ладонь. Представил. Вот она, перед мысленным взором, как есть. А теперь вложить, так же мысленно, в нее карту и позвать. Позвать. Позвать! Нет, не получается…
*****
Тишину дворцовой библиотеки потревожили хлопки дверей и торопливый топот ног. Когда подле Арчи появился его давний приятель, он не особо удивился. Кто еще дерзнет нарушить покой главы тайной службы, как не старинный друг, по совместительству еще и начальник его же личной охраны? Прикрыв потрепанный, внушительных размеров фолиант, что лежал перед ним на столе, Арчи удивленно поднял бровь и уставился на посетителя.
– И?
– Арчи, ты можешь мне голову отсечь, но молчать я не стану!
– Голов я не секу, и тебе это известно. Для этого дела у Величайшего семь палачей есть. Ты чего кричишь? Сядь, успокойся,– откинувшись на спинку резного стула, Арчи крикнул в потолок:– Вина!
Послышалось шуршание ткани, шлепки босых ног по мрамору пола. Две девушки: одна с подносом, уставленным тарелками с фруктами, другая с кувшином тонкой чеканки и двумя чашами —явились к столу. Застыли в ожидании, пока Арчи не соизволит убрать огромную книгу, дабы можно было поставить то, что они принесли.