Всего одно злое дело
Шрифт:
– У него в лаборатории есть инкубаторы, Барбара, – сказал Линли. – Два инкубатора. Один был произведен здесь, в Англии, в Бирмингеме. Второй – в Италии.
– И что? – фыркнула она, хотя ее недоверие только выросло. – У Ажара ведь может быть и пара итальянских ботинок. Но ведь глупо думать, инспектор, что это как-то связано со смертью Анжелины. Итальянские инкубаторы к этому не имеют никакого отношения, и вы это знаете. Боже, а если у него в шкафу на кухне стоит итальянское оливковое масло? Или где-то лежит упаковка итальянской пасты? А что насчет сыра? Он может быть
– Вы уже закончили? Можно я продолжу?.. Сами по себе итальянские инкубаторы ничего не значат. Но если вы производите инкубаторы, то у вас должна быть возможность проверять их работу именно в тех условиях, для которых они предназначены. Просто чтобы убедиться, что они выполняют свои функции, с этим вы согласны?
Некоторое время Хейверс молчала, обдумывая сказанное. На душе у нее было тяжело.
– Предположим, – сказала она наконец.
– Отлично. А как еще можно проверить эти инкубаторы, если не с помощью различных штаммов бактерий, которые должны в них расти?
Барбара завелась.
– Да ну, бросьте. Это совершенно смехотворно. И что же сделал Ажар? Зашел в компанию и сказал: «Привет, ребята. Как насчет какого-нибудь штамма E. coli повирулентней? Хочу сдобрить им пиццу кое-кому. Просто чтобы проверить, работает ли ваш инкубатор»?
– Барбара, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
– Нет, черт побери, не понимаю.
– Я говорю о еще одной связи, а связи нельзя игнорировать.
– И что же вы собираетесь делать с этой информацией?
– Я сообщу ее старшему инспектору Ло Бьянко. А уж он решит, что с ней делать…
– Ради всех святых, инспектор! Что с вами случилось? Вы совсем потеряли нюх. И с каких это пор вы превратились в такого паиньку? Кто это вас так перековал? Наверняка Изабелла?
Линли молчал. Барбара поняла, что он считает до десяти. Она сознавала, что, упомянув суперинтенданта Ардери, пересекла невидимую границу, но сейчас у нее не было времени думать о правилах вежливости. Наконец он сказал:
– Давайте не будем об этом.
– Конечно, конечно, – ответила Хейверс. – Давайте говорить о том, что мы знаем наверняка. Я, например, знаю, что вы мне не поможете. Выплеснуть Хадию в море вместе с водой из таза и посмотреть, как она поплывет, – вот чего вы добиваетесь, не так ли? Вы выполните свой долг. Или все, что вы будете делать, назовете своим долгом. Вы вздохнете и скажете «жизнь такова, как она есть», или еще какую-нибудь ерунду вроде этого. А в это время жизни людей будут висеть на волоске – но вам-то какое дело? Это ведь не ваша жизнь. – Барбара подождала его ответа, а когда он промолчал, продолжила: – Да. Вот так. Я не буду просить вас никому ничего не говорить несколько дней. Ведь это будет против вашего понятия о долге, правда?
– Барбара, ради бога…
– А это не имеет никакого отношения к богу. Это имеет отношение к тому, что правильно, а что нет.
Хейверс прервала разговор. Ее глаза щипало. Она почувствовала, что ее ладони все мокрые. «Боже, – подумала Барбара, – надо взять себя в
Что же делать, делать, делать? Барбара могла бы сама отвезти Хадию в Лондон, но в этом случае Ажар останется один на один со своей судьбой, а этого она допустить не могла. Неважно, что о нем думают другие, но она хорошо знала, какой он на самом деле.
Хейверс отправилась искать Хадию. Пока девочка поживет с ней – лучшего она все равно не придумает. Что бы ни произошло, она не позволит, чтобы девочка попала в лапы к Упманам.
Хадия все еще была на семейной половине pensione, смотрела телевизор вместе с синьорой Валлера. Барбаре показалось, что они смотрят этот диск уже третий или четвертый раз.
Она села на стул с прямой спинкой, чтобы вместе с другими еще раз посмотреть интервью Анжелины Упман и Таймуллы Ажара, в котором они говорили о своей пропавшей дочери. Камера показала измученное лицо Анжелины, потом – Ажара. Затем камера отодвинулась, и появилась панорама места, в котором они сидели, – под стеной из жимолости, в компании какого-то человека, лицо которого было сплошь покрыто бородавками. Он говорил с такой скоростью и с такой страстью, что трудно было обратить внимание на кого-то еще, кроме него. Другие два человека, стол, задний план… все это исчезло, когда бородавчатый рычал и плевался в камеру.
«Именно поэтому, – подумала Барбара, как будто что-то ее подтолкнуло, – это интервью показали по телевизору, диск с ним передали Хадие, и его смотрели снова и снова, но никто не обращал внимания на то, что было у всех на виду с самого начала…»
– О боже мой, – пробормотала она.
Ей показалось, что она сейчас потеряет сознание, а ее мозг уже обдумывал следующий шаг, и следующий, и следующий, и эти шаги уже складывались в стройный план. Она знала, что Линли сейчас ей не помощник. У нее оставался только один выход.
Лукка, Тоскана
Итак, Митчелл Корсико был именно тем безопасным портом, который мог бы укрыть Барбару от начинающегося шторма. Он пробыл в Италии достаточное время, чтобы завести кое-какие знакомства. Это было именно то, что ей надо, но она знала, что за это придется расплачиваться. Митч ничего для нее не сделает до тех пор, пока она не предоставит ему фото Хадии. Барбара набрала его номер и приготовилась к длительной торговле.
– Ты где? – спросила она. – Надо поговорить.