Всем застрявшим в лифте
Шрифт:
По балкону стало возможно передвигаться только по узенькой тропинке шириной в две бутылки, а высота стеклянной кучи превышала балконные перила и очень гармонично сочеталась с огромным тополем, росшим под окном, который тем не менее не мог скрыть красоту стекломонблана.
И настал час. И стало некуда складывать тару. И собрались они. И приняли решение.
Решение было рождено в муках и спорах. В ходе принятия решения к балконной куче добавилось еще некоторое количество пустых емкостей.
И тут
— Кого это принесло в час ночи? — поинтересовался Андрюха, а я как хозяин квартиры пошел открывать.
С трудом попав пальцами на ручку двери, я гостеприимно распахнул ее и…
— Удавлюууу!!!! — орал сосед снизу — Минее!!!! Завтраааа!!!! Утром!!! На работуууу!!!! А выыы!!!! Выыыы!!!
— Ыыы — ыы — ы, — гулко откликнулось эхо.
— Удавлюуу!!!! — сосед начинал входить в раж, но к обещанному действу так и не приступал.
Кроме того, при каждом открытии звуковой бездны, именуемой ртом, на меня обрушивался запах перегара, способный навечно заспиртовать небольшого слоненка.
— Ну заходи, что ли, — пригласил я его, — удав ты наш подъездный. Ишь, удаавлюю, удавлююю…
Сосед вошел, выпил водки, расслабился душой, извинился. Мы тоже извинились, выпили за мир.
— А, что уважаемый Удав, а не нужно ли тебе некоторое количество стеклотары? — спросил я.
Сосед выразил горячее желание немедленно освободить нас от бремени хранимой посуды, но, памятуя о позднем часе, я вытолкал его с наказом приходить завтра.
Наутро пришел сосед.
Довольный.
С АВОСЬКОЙ!
— Ну где бутылки? — поинтересовался он, надеясь, что мы не забыли вчерашний разговор.
— На балконе стоят. Забирай все, — буркнул я, держась за голову.
Сосед с авоськой ушел на балкон, а мы, приготовив завтрак, сели за стол. Завтракать.
Прошло полчаса. Завтрак окончился, пустые бутылки выставлены в коридор, со стола убрано.
— А где сосед-то? — поинтересовался Андрюха, прислушиваясь к подозрительной тишине. — Уже ушел?
Я, понимая, что сосед не облачко невесомое и не смог бы проскользнуть мимо нас незамеченным, кинулся на балкон, предчувствуя очередной геморрой, свалившийся на мою голову.
На балконе стоял сосед с авоськой, которую он приволок в надежде получить от нас хотя бы десяток бутылок. Он стоял в глубочайшей прострации, оглядывая залежи бутылок и не веря свалившемуся на него счастью. На внешние раздражители не реагировал.
Так, наверно, себя чувствует кот, случайно попавший в цех готовой продукции колбасного завода. Ни гав, ни мяу, только тупой ступор сознания, которое не могло вместить такого критического объема счастья.
Он молча повернулся.
Посмотрел сквозь меня.
И ушел, не взяв ни одной бутылки, оставив нас гадать о непостижимости человеческой души и хрупкости психики.
Он приехал только на следующий день. На бортовом «уазике». Он был трезв, сосредоточен и быстр. За рекордно короткое время загрузив кузов, он накрыл его брезентом и отметив, что никто из дворовых собутыльников не попалил его, отчалил в направлении пункта приема стеклотары.
ГАСТАРБАЙТОВА ДОЛЯ. ЗАРИСОВКА
Часть номер раз
Работают у нас тут гастарбайтеры. Судя по всему — экстремалы, поскольку ну какого нормального гастарбайтера понесет к Полярному кругу? А? Вот и я говорю — экстримгастарбайтеры.
Намедни один из них красил забор, Том Сойер, блин, среднеазиатский. (Марк Твен, прости.) Но работа почетная, непыльная, а главное — творческая. Это сразу было понятно при взгляде на это почти черное, просто нереально одухотворенное лицо. Наверно, гастарбайтерова муза сидела на плече и водила его рукою, иначе откуда было взяццо такому задору в каждом взмахе кисти?
Как Микеланджело ваял свои творения, так и Саид создавал свою нетленку. А что это была нетленка, можете и не сомневаться. А все потому, что выбор краски доверили Саиду.
Никто не сказал:
— Ты, Саид, возьми зеленую краску и покрась забор.
Не-е-ет! Сказали так:
— Ты, Саид, возьми краску какую-нить покрасивее и покрась.
Свобода выбора вскружила бедному азиатскому парню голову. Ведь выбор краски «покрасивее» — это очень широкое поле для фантазии! И такое ответственное дело!
— Слушай, Саид, — сказал он себе. — Ты сейчас пойдешь на склад и выберешь такую краску, чтобы все, проходящие мимо покрашенного этой краской забора, восхищенно цокали языками и говорили:
— Ай, какой Саид молодец! Золотые руки у Саида! Так покрасил!
Весь в мечтах и грезах Саидушка раненой антилопой поскакал на склад, где за пять минут умудрился выесть весь мозг старому и опытному завскладу.
— Да, ну нету! Не-е-ту такой краски, чтобы было красиво, как, твой блин, степной закат!! На кой черт тебе такая, блин, краска!?!?! — спокойно пытался отказать Саиду завскладом.
Откуда же ему, пыльному работнику склада, было понять Саидовы «души прекрасные порывы»?
Саид пытался объяснить словами, потом жестами. Потом перешел на свой родной язык.
Наконец мозг завскладом не выдержал и дал трещину поперек.
— На, блин, сам выбирай, — завскладом распахнул дверь помещения.
Стремительной ласточкой сынок степей и внук верблюжьей колючки нырнул в вонючий складской полумрак.
Некоторое время оттуда доносилось бормотание про шайтана, мать шайтана и уж совсем интимное про шайтана и завскладом.