Всемуко Путенабо
Шрифт:
Он начинает разворачиваться.
– Стой.
Вращ останавливается.
– Что у тебя?
– Кое-что про вашу Алену. Цена… – Вращ медлит, прикидывая уровень достатка по интерьеру за спиной мужчины и свои шансы получить хоть что-то. – Пятьдесят тысяч, – заканчивает он.
Мужчина ухмыляется:
– Долларов?
Вращ поникает:
– Нет.
– Нет, – говорит мужчина.
Вращ и ствол смотрят друг на друга. Оба в раздумьях.
– Сколько вы согласны заплатить? – делается последняя попытка материально оправдать свое появление в этом холодном провинциальном городишке.
– Смотря за что.
– Поговорим?
– Поговорим.
Дверь распахивается, мужчина отходит вглубь. Направленный пистолет делает приглашающий взмах внутрь. Огнестрел, травмат или газовик? Рассчитывать нужно на худшее. Впрочем, даже газовая струя или, тем более, резиновый шарик с такого расстояния в нужное место…
172
Кристина в восторге. Ее вид и окружающая обстановка говорят сами за себя, все получилось.
– Значит, сама? – хмыкает полицейский.
Скрученные б и б, одетый и голый, верещат. Офицер морщится и благородно помогает Кристине одеться. Как бы случайно косит глазом. Огонь в глазах не скрыть: дескать, красива, шельма. Возможно, не столько красива, сколько соблазнительна. Мол, он бы тоже не устоял, но надо делать дело. Может быть, потом еще зайдет. А, может быть, и нет. Он считает, что она – пассия или родственница начальника. Так нужно для дела.
Полицейский бессильно вздыхает, взор окидывает одевшуюся хозяйку квартиры.
– Да, – говорит она, – сначала все шло хорошо. Отмечали. А потом…
Кристина плачет.
– Статья. – Гражданин начальник глубокомысленно позевывает. – Однозначно.
Когда полицейские ворвались внутрь, картина была недвусмысленна. «Обидчиков» повязали, успокоили, стали разбираться.
Блондина огорошивает прозрение:
– А кто вас вызвал?
Офицер многозначительно указует ввысь. Не на соседей сверху. На людей сверху.
Плечи подставленных блонда и брюна опускаются. С теми шутки плохи. Попали.
– Попали, – подтверждает офицер понимание в их переглядывании. Он плотный и грузный, и кресло под ним, вальяжно раскинувшимся, потрескивает и едва не разваливается. – Пишем. – Тяжелый взгляд падает на чересчур догадливого блондина, в глазах которого мельтешит просчет ситуации и поиск возможных решений через собственные связи: – Фамилия, имя, отчество?
Вмешивается Кристина:
– Офицер…
– Старший лейтенант Добрунин. – Полицейский делает паузу и, глядя ей в глаза, добавляет: – Александр, – еще одна пауза, – Петрович.
– Господин старший лейтенант… – Как же ему нравится быть «господином». – Можно на два слова?
– Конечно.
Кресло вновь стонет, теперь от счастья. Он и она выходят в детскую, остальные остаются в недоумении, но с надеждой. Есть время подумать. Но о чем?
– Итак. – Появившийся вскоре офицер хмуро глядит на подозреваемых. Кристина не выходит. Дверь в детскую захлопывается. – Итак. Дама согласна не возбуждать дела… если вы забудете дорогу в этот дом.
Брюнет с блондином бешено кивают. Их устраивает очень. С удовольствием!
Кристина в детской улыбается. За удовольствия надо платить. Особенно за запретные. Но платить не ей, она – часть большого плана. Платить красавчики будут семейным счастьем, когда их жены увидят это.
Пусть идут на все четыре стороны. Сюда они не вернутся – офицер Добрунин тому поручительством (кстати, оставил номер личного телефона, хряк жирный. Надеется? Ну-ну). А дома их ждет…
Улыбка становится шире.
Хлопает дверь – та, что на лестничную площадку. Там все устроилось как нельзя лучше. Осталось отчитаться окончательно.
Кристина берется за ноутбук. А перед глазами – Кирилл. Бывший. Сволочь. Не лучший, но свой. Был. Не ценила, дура. Теперь одна.
Ничего. Зато теперь у нее есть цель. Есть идея. Есть занятие.
Кирилл… Что Кирилл? Ему зачтется.
А завтра…
Она улыбается.
171
Через час?!
Часы показывают половину восьмого. Плохо учившиеся в школе похитители послали сообщение в шесть пятнадцать. Время упущено. Все ценности в доме похищены. Нестись к Ленину без толку. Что теперь?
Кирилл набирает номер – абонент недоступен. Ясен пень, боятся пеленгации. Или отработавший аппарат уже в канаве.
«Блюм!» – булькает еще одно сообщение. Опомнились? Второй шанс?
Пальцы дрожат и чуть не роняют. Номер другой. Но текст…
«Насчет сына не парься, спи спокойно, о случившемся молчи. Инструкции завтра».
Какая-то ерунда. Смысл дублируется. Они же?
Или…
Если судить по стилю, что-то общее прослеживается. Но там – опасливый нахрап, здесь – уверенность и четкость. Там была полнейшая безграмотность, здесь вроде бы нормально. И опять же – зачем повторять то, что уже оговорено?
Если отправители разные – кто были первые и почему нарисовались остальные? И кто из них врет?
Кирилл открывает телефон Алены и смотрит последний принятый звонок. Так и думал. Всего несколько секунд разговора в семнадцать тридцать.
Он сравнил номера. Сошлось. Первые, которые на завтра, звонили с него же. В восемнадцать ноль три.
Хоть какая-то определенность. Осталось дожить.
Что же, деньги он с трудом, но соберет. Завтра. Спасибо похитителям, они реалисты. Если припрет, он заложит или продаст квартиру. Да, уйдет за копейки и только в случае, если с документами утрясется – хозяин все же не он. Но за деньги это решаемо. За деньги все решаемо.
К тому же, остается шанс, что до срочной продажи не дойдет и удастся занять. Под залог той же квартиры. Или у Владимира Терентьевича, директора фирмы. Правда, сейчас он в отъезде, но такой вопрос можно решить по телефону. Или взять взаймы по чуть-чуть у многих знакомых. Поймут, если объяснить. Дадут. Он бы дал. Только объяснять не хочется. Любой слух – это вопрос жизни и смерти. Для Кирилла второе неприемлемо. Только жизнь. Любой ценой.
Удар был нанесен точно. Забрали тех, кого он любит. Обоих. Сразу.