Всеобщая история

Полибий

2. Сципион в Иберии.

...Собираясь рассказать подвиги Публия ⁶в Иберии, как и вообще деяния всей жизни его, мы считаем нужным познакомить предварительно читателя с характером и наклонностями этого человека. Так как Публий был едва ли не самым знаменитым человеком прошлого времени, то всякому желательно узнать, кто он такой, каковы были его природные или опытом приобретенные свойства, благодаря коим он и совершил столько славных подвигов. Однако обыкновенно или не дается никаких сведений о нем, или даются ошибочные, потому что историки Публия погрешают против истины. Верность нашего суждения будет доказана нижеследующим изложением, если кто способен оценить по достоинству прекраснейшие и чудесные деяния Публия.

Рис. Публий Сципион Корнелиан.

Так, все прочие историки изображают Публия каким-то баловнем судьбы, предприятия коего удаются большей частью вопреки всяким расчетам, случайно; они полагают, что подобные люди больше, чем другие, действующие во всем согласно определенному плану, наделены чем-то сверхъестественным и удивления достойным; они забывают, что лишь последнего рода действия заслуживают похвалы, тогда как неожиданные удачи должно приписывать счастливой случайности; они не понимают того, что случайные удачи доступны первому встречному, тогда как деяния, заслуживающие прославления, бывают достоянием

только людей даровитых и рассудительных, каковых и должно почитать наиболее необыкновенными и богам любезными. Публий, как мне кажется, походит на законодателя лакедемонян Ликурга и по характеру, и по образу действий. Как нельзя думать, что Ликург, создавая государственное устройство лакедемонян, действовал во всем по внушению пифии и одержим был чрезмерным богопочитанием, так точно нельзя допускать и того, будто Публий поднял родное государство на такую высоту силою сновидений и вещих голосов. Оба они видели, что толпа неохотно идет на что-либо необыкновенное и не отваживается на опасные предприятия, если не питает надежды на помощь богов; поэтому Ликург выдавал всегда свои собственные мысли за волю пифии, благодаря чему народ принимал их охотнее и с большим доверием. Подобно этому Публий внушал своим войскам такое убеждение, будто все планы его складываются при участии божественного вдохновения; через то самое подчиненные его шли на опасное дело смелее и с большей охотой. Но что в каждом случае Публий заранее рассчитывал и соображал ход дела, что все предприятия его кончались так, как он и ожидал, это покажет дальнейшее изложение.

3.Никто не отрицает, что Публий был благожелателен и великодушен; но что он был проницателен и осторожен, что с напряженным вниманием следил за осуществлением задуманного плана, это может признать тот только, кто постоянно находился при нем и вблизи наблюдал его образ действий. Одним из таких людей был Гай Лелий ⁷; с юных лет и до самой смерти он участвовал во всех предприятиях Публия и знал все его планы. Он-то и сообщил нам такое представление об этом человеке, ибо речи его казались нам заслуживающими веры и соответствующими делам Публия. Так, Лелий рассказывает, что первый замечательный подвиг Публия относится к тому времени, когда отец его дал конную битву Ганнибалу при реке, именуемой Падом****. Как кажется, в то время Публию шел семнадцатый год от роду, и он впервые являлся на поле сражения. Для охраны отец дал ему отряд отборной конницы. И вот, когда Публий во время сражения увидел, что на отца его напали два или три неприятельских всадника, первым решением его было послать свой отряд на помощь отцу; но устрашенные многочисленностью неприятеля, воины его некоторое время медлили, и он, говорят, один с изумительной отвагой понесся на врагов, окружавших его отца. Тогда должны были броситься в битву и прочие воины; неприятели в ужасе бежали, а чудесно спасенный Публий тут же сам в присутствии всех назвал сына своим спасителем. Этим делом он стяжал себе у всех славу храброго юноши и впоследствии всякий раз, когда на нем покоились последние надежды отечества, никогда не уклонялся от опасных предприятий, что свойственно вождю рассудительному, а не тому, кто вверяет себя случайностям.

4.Позже старший брат его Луций ⁸домогался должности эдила ⁹, которая почитается чуть не самой почетной для молодых римлян; согласно обычаю должность эту занимают два патриция. Соискателей было тогда очень много, и потому наш Публий долгое время не решался искать той же должности, что и брат его. Но по мере приближения выборов он по настроению народа стал замечать, что брату его нелегко будет получить искомую должность, а в то же время видел, что сам он пользуется большим расположением народа. Публий решил, что брат его может достигнуть цели не иначе, как если они оба вместе выступят соискателями на эдильство, и придумал такое средство: он видел, как мать переходила из храма в храм, приносила богам жертвы за успех брата его и вообще находилась в сильной тревоге за будущее, — мать одна озабочивала Публия, потому что отец его в то время находился в Иберии с флотом ¹⁰, будучи назначен военачальником в упомянутой выше войне, — и сообщил матери, что дважды видел один и тот же сон, именно: будто он был выбран в эдилы вместе с братом и после выборов возвращался с площади домой; навстречу им вышла мать и у дверей дома обняла их обоих и поцеловала. Мать, как женщина, тронута была этими словами и промолвила: «О если бы мне дожить до такого дня!» «Не хочешь ли, мать, мы попытаемся», — сказал на это Публий. Мать согласилась, полагая, впрочем, что Публий не отважится выступить соискателем, что слова его не более, как минутная шутка: он был слишком еще молод. Но Публий просил приготовить ему тотчас белую тогу: так согласно обычаю одеваются кандидаты на должность ¹¹.

5.Мать уже и забыла, что сказал сын, а он, одевшись рано утром ¹²в белую одежду, когда мать почивала еще, явился на площадь. Народ встретил Публия с восторгом, как потому, что не ожидал его здесь увидеть, так и потому, что благоволил к нему раньше. Когда вслед за тем Публий показался на определенном месте и стал рядом с братом, народ выбрал на должность эдила не только Публия, но ради него и брата его, и они оба возвратились домой эдилами. Весть об этом быстро дошла до матери, которая радостно встретила юношей у дверей и горячо поцеловала их. Вследствие этой удачи все, кто слышал прежде о его сновидениях, вообразили, что Публий беседует с богами не только во сне, но и наяву, днем. На самом деле никакого сновидения не было, но будучи терпелив, щедр и ласков в обращении, он знал, что народ любит его, потому сумел обратить в свою пользу настроение народа и матери, и таким образом не только достиг задуманной цели, но и прослыл за человека, действующего по вдохновению свыше. Те люди, которые по природной ли ограниченности, или по невежеству, или наконец по легкомыслию, не в состоянии постигнуть в каком-либо событии всех случайностей, причин и отношений, почитают богов и судьбу виновниками того, что достигнуто проницательностью, расчетом и предусмотрительностью.

Вот что находил я нужным сказать моим читателям, дабы они не поддавались ходячим ошибочным суждениям о Публии и не забывали его достойнейших и прекраснейших качеств: я разумею его изобретательность и настойчивость в труде. Самые дела его покажут это еще яснее.

6. Речь Публия к войскам.

В это время Публий ¹³, собрав войско, убеждал его не падать духом по случаю испытанной раньше неудачи ¹⁴; ибо, говорил он, карфагеняне одолели римлян не собственною храбростью, но изменою кельтиберов ¹⁵и неосторожностью римских военачальников, которые понадеялись на помощь поименованных выше союзников и разделили свои силы: обе эти ошибки, продолжал он, теперь на стороне врагов: войска их стоят далеко одно от другого, союзники отвращены от них высокомерным обращением и стали их врагами. Поэтому часть союзников уже ведет с римлянами переговоры через послов, и остальные перейдут к ним с радостью, как скоро приободрятся и увидят, что римляне перешли реку, и не столько из расположения к римлянам, столько из желания отмстить карфагенянам за их наглость. Но самое важное, говорил Публий, это то, что неприятельские военачальники в ссоре между собою, и потому не пожелают сражаться против нас совокупными силами, а сражаясь врозь, могут быть легко побеждены. Во внимание к этому он убеждал войска смело переходить реку; о дальнейшем позаботится он сам и прочие начальники. С этими словами Публий оставил у переправы через реку товарища своего Марка ⁵* с тремя тысячами пехоты и пятьюстами ¹⁶конницы для прикрытия союзников по сю сторону реки; сам с остальным войском начал переправляться на другой берег, никому ничего не говоря о своих планах. На самом деле

у него и в мыслях не было делать что-либо из того, о чем он говорил перед войсками; быстрым нападением он решил взять город, именуемый Иберийским Карфагеном ¹⁷. Этот пример может служить первым и важнейшим подтверждением высказанного нами выше суждения о Публии. Действительно, на двадцать седьмом году от роду он, во-первых, брал на себя ведение войны, которая после понесенных тяжелых поражений казалась народу безнадежной; во-вторых, взявшись за дело, он не думал о мерах обыкновенных, очевидных для каждого, но изобрел и решился осуществить такой план, которого не подозревали ни друзья ¹⁸, ни враги его. Все в этом предприятии рассчитано было заранее с величайшею точностью.

7.Так, в самом начале, находясь еще в Риме, он расспросил и точно разузнал об измене кельтиберов и о разделении римских войск, и убедился, что в этом лежала причина несчастия его отца. Поэтому карфагеняне не страшили его, и он не падал духом, как народ. Когда затем Публий узнал, что союзники по сю сторону реки Ибера остаются верны римлянам, что начальники карфагенян ссорятся между собою и обижают подчиненные им народы, он стал готовиться к походу с уверенностью в успехе, рассчитывая при этом не на случайность судьбы, но на верность своих соображений. По прибытии в Иберию он настойчиво расспрашивал ¹⁹всех и каждого о положении неприятеля и узнал, что войска карфагенян разделены на три части, что одна из них с Магоном во главе находится по сю сторону Геракловых Столбов ²⁰среди так называемых кониев, другая под начальством сына Гескона Гасдрубала у устья реки Тага в Луситании, что другой Гасдрубал занят осадою какого-то города в области карпетанов, и что ни один из начальников не находится ближе к Новому городу, как на десять дней пути. Публий соображал так на тот случай, если решится на битву с неприятелем: против соединенных сил неприятельских выступать весьма опасно частью вследствие поражений, понесенных его предшественниками, частью вследствие значительного численного превосходства врага; с другой стороны, если он постарается сразиться с одним военачальником и разобьет его, то явятся прочие военачальники, окружат его со всех сторон, и ему грозит та же участь, какая постигла дядю его Гнея и отца Публия. 8.Вот почему Публий отказался от этого плана; но он слышал, что неприятелю названный выше Карфаген доставляет большие ²¹выгоды, что римляне, напротив, сильно терпят от этого города и в настоящей войне, а потому во время зимней стоянки занялся собиранием подробных сведений об этом городе от людей знающих. Прежде всего он узнал, что Карфаген чуть не единственный город на всю Иберию с гаванями, удобными для флота и морских войск, что вместе с тем он расположен весьма удобно для карфагенян на пути из Ливии в случае переправы их в Иберию, далее, что в этом городе обыкновенно помещаются большие денежные суммы карфагенян, все их военные припасы и даже заложники из целой Иберии, что Акрополь охраняется, — и это самое важное, — отрядом солдат всего человек в тысячу ²², так как при подчинении карфагенянам почти всей Иберии никому, казалось, и на мысль не могло прийти сделать нападение на этот город, что остальное население города, хотя и весьма многолюдное, состоит все из ремесленников, рабочих и корабельщиков, совершенно чуждо военному делу и может только послужить в тягость городу при внезапном появлении римлян. Он не преминул познакомиться также с положением Карфагена, с его укреплениями и со свойствами окружающей его лагуны ⁶*. Через рыбаков, работающих в тех местах, Публий дознался, что воды эти на всем пространстве мелки и во многих местах переходимы вброд, что обыкновенно каждый день к вечеру здесь бывает значительный отлив. Отсюда он заключил, что, если план его удастся, он не только причинит вред неприятелю, но и его собственное положение сильно изменится к лучшему, что и в случае неудачи он все-таки, если утвердится на море, в состоянии будет сохранить в целости свое войско: нужно только расположить свою стоянку в надежном месте, а сделать это было нетрудно при отдаленности неприятельских войск. Поэтому на зимней стоянке он отложил в сторону все прочие дела и занялся только этим планом. 9.Несмотря на юный возраст, о чем сказано выше, он скрывал свое решение от всех, кроме Гая Лелия, до тех пор, пока сам не нашел нужным обнаружить его.

Историки, правда, признают охотно эти соображения Публия и тем не менее, когда доходят в своем повествовании до заключения предприятия, приписывают достигнутый успех богам и судьбе, невзирая на всю невероятность такого толкования, на свидетельство его товарищей и на то, что в письме своем к Филиппу ²³Публий сам утверждает, что и в походе он руководствовался теми самыми соображениями, которые мы изложили выше.

Итак, начальнику флота Гаю Лелию Публий дал тайное приказание идти к названному выше городу: Лелий, как уже сказано, один был осведомлен о его плане. Сам Публий с сухопутными войсками быстро подвигался вперед. Пехоты он имел всего тысяч двадцать пять, а конницы две тысячи пятьсот. По прибытии на место на седьмой день пути он расположился лагерем против северной стороны города, снаружи оградил стоянку канавою и двойными окопами до моря и решительно никаких укреплений не возводил со стороны города, ибо местность сама по себе давала достаточную защиту. Так как мы намерены рассказать и осаду, и завоевание города, то считаем нужным познакомить несколько читателей с положением города и его окрестностями.

10.Карфаген находится посередине морского берега Иберии в заливе, обращенном к юго-западу, имеющем в глубину стадий двадцать, а в ширину входа около десяти стадий ⁷*. Весь залив получает значение гавани, и вот по какой причине: у входа в него лежит остров, по обеим сторонам которого остаются лишь узкие проходы внутрь залива. Так как морская волна задерживается у острова, то во всем заливе господствует затишье, если только не производят волнения юго-западные ветры, врывающиеся обоими проходами внутрь залива; другие ветры не имеют сюда доступа благодаря замыкающему залив материку. В глубине залива выдается в виде полуострова возвышенность, на которой и расположен город. С востока и юга он омывается морем, с запада и севера к нему прилегает лагуна, так что свободная полоса земли от озера до моря, соединяющая город с материком, имеет не больше двух стадий в ширину. Что касается самого города, то внутренняя часть его представляет впадину; с южной стороны от моря к городу ведет ровная местность; с прочих сторон город окружают холмы, из коих два имеют вид крутых возвышенностей, остальные три гораздо ниже, но скалисты и недоступны. Самая значительная возвышенность господствует над городом с востока и тянется к морю; на ней находится святилище Асклепия. Противолежащий этому холм на западной стороне похож на него по виду; здесь находится великолепный царский замок, сооруженный, как говорят, Гасдрубалом в то время, когда он домогался царской власти. Три остальные меньшие возвышенности замыкают город с севера. Одна из них обращена на восток и называется холмом Гефеста; следующая за нею носит имя Алет; говорят, что этот человек открыл серебряную руду и за то был удостоен божеских почестей. Третий холм называется холмом Крона. Ради рыбаков лагуна соединена искусственно с морем, а для доставления в город припасов из окрестностей вьючными животными или на повозках жители перекинули мост в том месте, где водораздел пересекается.

11.Благодаря таким свойствам местности внутренняя сторона римского лагеря оказывалась без всяких приспособлений защищенною как лагуною, так и противолежащим ему морем; самый водораздел, соединяющий город с материком и приходящийся как раз против середины лагеря, Публий оставил без укреплений частью для того, чтобы держать неприятеля в страхе, частью для наступательных действий, дабы иметь возможность беспрепятственно выходить с войском из лагеря и возвращаться в него. И в прежнее время город имел в окружности не более двадцати стадий, хотя я знаю, что многие определяют ее в сорок стадий; это неверно: я говорю так не по слухам, но как очевидец, на основании тщательных изысканий. Теперь город стеснен еще более.