Всевидящее око. Из быта русской армии
Шрифт:
На другой день после "собачьей елки” все чукчи были вызваны старшим полковником для ”об,яснений по делам службы". Полковник распек нас за то, что мы бойкотируем офицерское собрание и "безобразничаем" у себя на квартире. Но, выслушав наши об,яснения и получив приглашение на вторую "собачью елку", которую мы решили устроить в канун Крещенья, полковник, бывший тоже любителем собак, сменил гнев на милость, взяв с нас обещание хотя-бы изредка завтракать в собрании'*
Вторая "собачья елка" была организована более солидно. Все офицеры, имевшие собак, получили отпечатанные на картоне с золотым обрезом приглашения следующего содержания:
"5-го
К 7-ми часам вечера наша маленькая квартира наполнилась офицерами и собаками всяких пород, мае -тей и возрастов^ Так как наши четвероногие гости вели себя не совсем благопристойно, скалили зубы, ворчали на своих товарищей и пытались вступить с ними в драку, то пришлось ускорить намеченную программу торжества. Эскадронные песенники пропели несколько песен, после чего собакам были щедро розданы висевшие на елке сосиски, а владельцы собак были приглашены к парадному ужину, меню которого состояло из тех-же сосисок в томатном соусе, солдатских щей и каши. Никаких деликатесов, вин, шампанских и ликеров, кроме "огненной воды", стоявшей в "мерзавчиках" перед каждым прибором, не было. Но, несмотря на такое скромное меню, ужин прошел весело и оживленно.
Этот "чукотский праздник" так понравился нашим гостям, что после него почти все холостые офицеры нашего полка записались в "чукчи".
"Общество чукчей" просуществовало два года, но, в конце концов, было распущено по требованию хозяина собрания, ибо угрожало полному его банкротству. Но общество это , хотя несколько и отразилось на оборотах собрания, все таки принесло большую пользу молодым офицерам, которые, благодаря ему, выдержали самые тяжелые первые года службы в полку*
Через два года трое "чукчей" блестяще выдержали экзамены и поступили в академию Генерального Штаба, а двое - заняли в полку ответственные должно -сти, приносившие им по 30 рублей "столовых денег"•
В ежегодных атестациях, которые составлялись на всех офицеров и от которых зависела их дальнейшая карьера, все пятеро основателей "общества чукчей" были атестованы "выдающимися офицерами", что было совер шенно справедливо, ибо "чукчи" действительно проводили дни и ночи в казармах, старательно и толково занимались с солдатами и пользовались искренней любовью своих подчиненных. *
" Общество чукчей" на долгое время оставило по себе память в полку. 0 нем часто вспоминали, а молодые офицеры старались подражать традициям "чукчей", усердно занимаясь службой и воздерживаясь от дорого стоивших развлечений вне полка.
Я привел рассказ о "чукчах" для того, чтобы показать насколько тенденциозны и неверны обвинения офицеров старой русской армии в некультурности, пьянстве и праздности. Никогда в своей жизни я не работал так много и так прилежно, как в первые годы моей офицерской службы, когда был "чукотским старостой". Этим годам я обязан тому, что изучил не только военные, но и другие практические науки /уголовное и гражданское право, архитектуру, черчение/, благодаря которым в эмиграции имел заработок и подходящие занятия.
Из основателей "общества чукчей" остался в живых только автор этих строк.
Трое "чукчей" погибли смертью храбрых в первую мировую войну. Судьба четвертого - еще более трагична.
Я говорю о моем товарище по корпусу и по полку Алеше Брусилове, сыне известного генерала А.А.Брусилова. Насильно мобилизованный
Расстрел белыми единственного и любимого сына так повлиял на генерала А.А.Брусилова, что он после этого открыто перешел на сторону большевиков, предоставив им свой опыт, знания, а главное - имя, столь популярное в старой русской армии.
– 44444444+4444–
Ж И 3 Е ф
не хочется закончить мои очерки воспоминаниями о тех солдатах, с которыми мы, офице -ры,делили, дома и на войне, горе и радости, которые были нашими лучшими друзьями и хранителями не только всего нашего имущества, но и самых сокровенных тайн.
Я говорю о наших деныциках, или "казенной при слуге", как они официально назывались.
Много неправды было написано как в советской, так и в эмигрантской литературе об отношениях офицеров к деныцикам. Но каждый кадровый офицер старой русской армии отнесется с негодованием к этой клевете, ибо офицера и деныцика в нашей армии связывали узы не только дружбы, но .и товарищества.
Справедливость моих утверждений доказывается тем, что незадолго до первой мировой войны /если не ошибаюсь, в конце 1913-го года/ оказалось так много деныциков, желавших остаться у своих "господ" по окончании действительной службы, что пришлось издать специальный приказ по Военному Ведомству, учреждав -ший институт "сверхсрочных деныциков".
И те, кто пытаются изобразить в своих писаниях наших бывших деныциков, как запуганных и бессло -весных рабов, либо сознательно клевещут, либо делают это, как П.Н.Краснов в романе "От двуглавого орла к красному знамени", чтобы создать необходимую для развязки романа канву.
Первым моим деныциком был Осип Залога.
Выбор деныциков зависел от вахмистров. А старые вахмистра никогда не назначали к молодым офице -рам, которых они считали "молокососами", расторопных деныциков. Поэтому и мой Залога был одним из самых бестолковых солдат в эскадроне.
Как и все гвардейцы, Залога был высокого роста и недурной наружности, но отличался удивительной неуклюжестью. Хозяйничал он в моей холостой квартире как слон в посудной лавке. Скоро все мои стаканы и тарелки были им перебиты, а единственная ценная вещь моей обстановки - фарфоровая ваза - обращена в
безногого инвалида, так как подставка ее, по словам Залоги, "отвинтилась".
Прошло несколько месяцев. Залога привык ко мне, перестал колотить посуду и начал справляться с моим немудреным хозяйством.