Всполошный звон. Книга о Москве
Шрифт:
Пушкиным отмечены еще два дома на Чистых прудах: не сохранившийся дом, принадлежавший вдове генерала Яковлева (здесь двадцатишестилетний Пушкин навещал великого польского поэта Адама Мицкевича), а по другую сторону дом (его тоже нет), где Пушкин бывал у своих друзей Пашковых. Пушкин с Натальей Николаевной участвовал вскоре после свадьбы в санном катании, устроенном Пашковым. Любопытно, что в одних санях с новобрачными сидела молоденькая Евдокия Сушкова, впоследствии известная поэтесса Ростопчина. Сушкова виделась с Пушкиным, Ростопчина дружествовала с Лермонтовым. Она посвятила трогательные стихи его бабушке Елизавете Алексеевне Арсеньевой:
Но есть заступница родная, С заслугоюНо не вымолила Арсеньева спасения своему внуку от последней беды — подлой пули Мартынова!..
Через Сушкову-Ростопчину перекинулся мостик от Пушкина к Лермонтову…
На Чистых прудах мало мемориальных зданий. По правую сторону (счет ведется от Мясницких ворот) в середине XIX века было всего восемь дворов, принадлежавших разным ведомствам, а также двум полковникам и одному купцу. Большие по тем временам двухэтажные дома стояли в глубине обширных дворов, за домом сад на гектар и больше. Естественно, что эта сторона почти вся перестроена. Но есть тут здания, принадлежащие уже советской истории. Прежде всего дом № 6, где много лет работала Н. К. Крупская, революционерка, жена В. И. Ленина. Здесь работал видный соратник Ленина А. В. Луначарский. Когда же мы пошли в школу, наркомом просвещения был герой гражданской войны командарм Бубнов, он разделил участь своих боевых соратников: Тухачевского, Уборевича, Корка, Якира и многих других, пав жертвой сталинского террора. В ту пору его портрет в военной форме с орденом Красного Знамени печатался на обложках школьных тетрадей. Мы бегали к подъезду Наркомпроса смотреть, как он выходит из машины, черного, с серебряным носом «роллс-ройса», казавшейся нам чудом автомобильной техники, да так оно и было по тем временам. Давно уже старый рыдван служит на «Мосфильме» кинематографическому делу. Он снимался во всех фильмах, связанных с революцией, в том числе в моем «Директоре». Для меня была трогательна встреча со старым знакомцем, но автомобиль меня не узнал.
Дальше, за Телеграфным переулком, в глубине двора высится здание, где размещается издательство «Московский рабочий», а еще недавно тут был целый комбинат, включавший редакции популярных газет: «Вечерняя Москва» и «Московская правда». Высокий дом стоит на плечах старого двухэтажного, построенного в середине прошлого века. После революции в нем долго находилась военная типография.
Здание на Чистопрудном бульваре, где размещается издательство «Московский рабочий». XIX в. Фрагмент фасада. Фото 1994 г.
К началу XX в. быстро росла этажность московских домов. Многие из них надстраивались. Первый высотный — десятиэтажный дом был возведен в Б. Гнездниковском переулке (1912 г.; арх. Э. Нирнзее).
Другим фасадом дом глядит на некогда знаменитый Абрикосовский сад в Потаповском переулке, сейчас на месте двухсотлетних дубов — серое здание больницы. Сад принадлежал московскому богачу, владельцу кондитерских магазинов Абрикосову. На Мясницкой находился один из его роскошных магазинов. А рядом благоухал шоколадом и цедрой магазин Эйнема. Они всегда были рядом, как бензозаправочные соперничающих фирм «Шелл» и «Эссо».
Однажды старый московский чудак, славящийся своей рассеянностью, — почетный академик Каблуков пришел с прогулки без своей любимой трости. Стали выяснять, куда он заходил. В магазины Абрикосова и Эйнема. Он кинулся к Абрикосову, там трости не оказалось. Пошел к Эйнему и получил дорогую пропажу. «Неужели немцы честнее русских?» — с горечью вздохнул патриот Каблуков.
Надо еще упомянуть о панораме Франца Рубо «Бородинская битва», которая первоначально помещалась на Чистых прудах в специально построенном деревянном круглом здании. Потом ее перенесли на Кутузовский проспект.
Другая сторона бульвара, тоже сильно перестроенная, уведет нас в более ранние времена. В доме № 3 до самой смерти в 1925 году жила великая актриса Малого театра Гликерия Николаевна Федотова, прославившаяся в молодости исполнением шекспировских ролей, в старости — персонажей Островского.
На одном из собраний литературно-художественного кружка телешовские «среды» присутствовали: Л. Андреев, Ф. Шаляпин, И. Бунин, М. Горький, Скиталец, Н. Телешов, Е. Чириков. Фото нач. XX в.
Ф. Шаляпин и С. Рахманинов приглашались на «среды» как почетные члены.
Дом на Чистопрудном бульваре, где жил Н. Телешов. 1890-е гг. Фото 1994 г.
На квартире Н. Д. Телешова (1867–1957) до 1904 г. проходили собрания писателей реалистического направления, В 1904–1906 гг. участники «сред» собирались на Земляном валу, затем — на Покровском бульваре, а также на квартире Л. Андреева.
На стене дома № 21, построенном в 1890-х годах, висит столь редко встречающаяся в Москве мемориальная доска: здесь жил известный писатель Николай Дмитриевич Телешов, у которого по средам собирались виднейшие писатели, ученые, музыканты, художники. За свою девяностолетнюю жизнь Телешов немало повидал и оставил интересные мемуары. Там говорится, что наиболее верные участники «сред» носили прозвища по московским улицам, переулкам, площадям, отражающие их суть. Список стоит привести целиком, настолько он любопытен: писатель Златовратский сначала именовался «Старые Триумфальные ворота», потом — «Патриаршие пруды», цензор Тимковский — «Зацепа», театральный критик Голоушев (Сергей Глаголь) — «Брехов переулок», молчальник Гославский — «Большая Молчановка», Горький — «Хитровка» (ночлежка Хитрова рынка описана в пьесе «На дне»), Шаляпин — «Разгуляй», Иван Бунин — «Живодерка» (за худобу и злой язык), его брат Юлий — «Старый Газетный переулок», лысый Серафимович — «Кудрино», залысый Чириков — «Лобное место», несокрушимый в своих взглядах Вересаев — «Каменный мост», Куприн, друг цирковых наездников, — «Конная площадь», а недавно дебютировавший в литературе Леонид Андреев — «Большой Проектированный переулок», были еще «Каланчевская площадь» — гигант-издатель Миролюбов и «Пречистенка» — кроткий Белоусов.
Вот что писал о телешовском кружке Иван Алексеевич Бунин:
«В Москве существовал тогда литературный кружок „Среда“, собиравшийся каждую неделю в доме писателя Телешова, богатого и радушного человека. Там мы читали друг другу свои писания, критиковали их, ужинали, Шаляпин был у нас нередким гостем, слушал чтения — хотя терпеть не мог слушать, — иногда садился за рояль, и сам себе аккомпанируя, пел то народные русские песни, то французские шансонетки, то „Блоху“, то „Марсельезу“, то „Дубинушку“ — и все так, что у иных „дух захватывало“.
Раз, приехав на „среду“, он тотчас же сказал:
— Братцы, петь хочу!
Вызвал по телефону Рахманинова и ему сказал то же:
— Петь до смерти хочется! Возьми лихача и немедля приезжай. Будем петь всю ночь.
Было во всем этом, конечно, актерство. И все-таки легко представить себе, что это за вечер был — соединение Шаляпина и Рахманинова. Шаляпин в тот вечер довольно справедливо сказал:
— Это вам не Большой театр. Меня не там надо слушать, а вот на таких вечерах, рядом с Сережей».
Остается сказать о бывшем кинотеатре «Колизей», где сейчас находится театр «Современник». Там шли всегда самые лучшие фильмы, а в фойе играли лучшие тогдашние джазы, особенно часто джаз под управлением знаменитого Варламова. О нем писал Илья Ильф в дневнике: «Хорош был старик Варламов, который пел в трубу из скоросшивателя». Труба заменяла несуществовавший тогда магнитофон, а «старик» был довольно молод, хотя и с проседью, и пел он замечательно: элегическое танго «Уходит вечер, вдали закат погас…» и лихое — «И в беде, и в бою об одном всегда пою: никогда и нигде не унывай…».