Всполошный звон. Книга о Москве
Шрифт:
Его заложил Петр I и, поскольку любил потную работу, собственноручно посадил несколько деревьев. Все остальное он поручил доктору Бидлоо, возглавлявшему первое в Москве медицинское училище. И Бидлоо оправдал доверие Петра: он разбил парк (или сад), выкопал пруды, перекинул через них мостики, соорудил каскады. Парк в ту пору распространялся и на правую сторону Яузы. Труды Бидлоо продолжил Растрелли. От всех его аллегорических гротов и беседок сохранилась подпорная стена с нишами для фонтанов.
Церковь святых
Храм построен в нарышкинском стиле по принципу «восьмерик на четверике». В интерьере сохранился резной иконостас с деталями золоченой резьбы XVIII в.
Над парком трудились лучшие зодчие — Казаков, Бланк, Евлашев, — стараясь превзойти один другого выдумкой. По немногим сохранившимся фрагментам и акварельным эскизам Матвея Казакова можно судить о чудесах этого сада с его водами, куртинами, цветниками. Но всех превзошел выдумкой Павел I, издавший приказ: «Остричь деревья в виде петухов и павлинов, и тож, и прочими геометрическими фигурами без малейшего упущения». Павел хотел привить русскому саду искусственную красоту фридриховского Сан-Суси.
Когда державное внимание оставило Лефортово, павлины и петухи и все геометрические фигуры тоже размылись буйным цветением, парк обрел свой естественный, живой вид и стал местом московского гулянья. Вот рассказ москвича тридцатых годов позапрошлого столетия: «Не было ни одной части города, из которой не приехали или не пришли бы сюда подышать благорастворенным воздухом. В саду около 8 часов уже не гуляли, а передвигались, так было тесно, несмотря на необыкновенно широкую главную аллею.
Но как все меняется! Прежде, бывало, купцы и купчихи в своем национальном костюме плотно уставятся по обеим сторонам аллеи и, едва приподнимая глаза, смотрят неподвижно на проходящих господ, а ныне разгуливают с ними, одеты, как они; исключений мало!»
Парк продолжал демократизироваться. Уже не одно купечество почувствовало себя вольготно в его аллеях, но и мелкие чиновники, и мастеровые, и весь остальной пестрый московский люд.
Несет свою службу столице этот парк и в наши дни. Да и все левобережное Лефортово, в отличие от захудавшей правой части, сохраняет притягательность и для москвичей, и для гостей столицы, в том числе зарубежных.
Величественный дворец, обширный парк, мощное здание госпиталя, светлый храм Петра и Павла и другие его строения дышат значительностью истории, напоминают, сыном какой земли ты явился на свет.
«То ли дело… по Мясницкой разъезжать…»
То ли дело быть на месте.
По Мясницкой разъезжать,
О деревне, о невесте
На досуге помышлять! —
писал Пушкин в изумительном стихотворении «Дорожные жалобы». Он любил Мясницкую. Поэт увидел свет на Немецкой улице, а детство провел в окрестностях Чистых прудов «у Харитонья». Пушкины часто меняли квартиру, но оставались долго верны Большому Харитоньевскому переулку, тянувшемуся в одном направлении с оживленной московской улицей Мясницкой.
Маленький Пушкин частенько проезжал по Мясницкой улице в возке, в санях, в дорожной карете; гонял он по Мясницкой и в зрелые годы, уже став петербургским жителем, на дрожках или в извозчичьей, пропахшей дегтем и кожей пролетке. Его тянули сюда родственные и дружеские связи. Он бывал в семье дальних своих родственников Веневитиновых, читал у них в доме «Бориса Годунова», ездил к гостеприимным Пашковым на Чистые пруды с молодой женой, посещал библиотеку, собранную известным археологом А. Чертковым, был частым гостем директора Московского архива Коллегии иностранных дел А. Малиновского, занимавшего бывший панинский особняк, заглядывал на Почтамт.
Звонкие строчки Пушкина были у меня на слуху с самого раннего детства. Живя меж Покровкой и Мясницкой, я пребывал как бы в двойном подданстве и, конечно, гордился тем, что Пушкин воспел нашу замечательную улицу. Непонятно только, при чем тут невеста. Зато я хорошо знал, как упоительно разъезжать по Мясницкой. У нас в семье существовала традиция: когда ложился прочный снег и все извозчики пересаживались в сани, меня катали по первопутку. Это приходилось на первые числа декабря — в ту далекую пору времена года соблюдали календарные сроки.
В коротеньком Банковском переулке, меж Кривоколенным и Мясницкой, гуськом стояли извозчики в терпеливом ожидании седоков. Среди них встречались настоящие лихачи, будившие в старых москвичах память о «Яре» и «Стрельне», знаменитых ресторанах с цыганскими хорами, о романтических катаньях при луне по аллеям Петровского парка. Славные лошадки вкусно хрумкали овсом в длинных торбах, их стройные ноги были туго и бело забинтованы от путового сустава до пясти… Мы выбирали упряжку. Я любил вороных коней и высокие узкие сани. Мы мчались, вздымая снежную пыль, сперва по Мясницкой, реже — влево, к Театральной площади, чаще — вправо, на бульварное кольцо, и вниз, к Трубе…
И. Шарлеман. Вид Мясницкой улицы от Мясницких ворот. Бумага, акварель. 1853 г.
Улица возникла в конце XV в. В XVI в. заселялась торговцами, в том числе мясниками — отсюда и ее название.
Мясницкая — длинная улица: от Лубянской площади до Красных ворот полтора километра. Крытые лубом торговые шалаши дали когда-то имя маленькой площади, ну а Красные ворота, я хорошо их помню, были на диво красны — красивы. Их возвело московское купечество в честь восшествия на престол Елизаветы, дочери Петра, положившей конец иноземному засилью. Красные ворота, храм Христа Спасителя, церковь Успения на Покровке, Сухарева башня — эти раны Москвы никогда не затянутся [4] .
4
Усилиями мэра Москвы Ю. М. Лужкова, Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и благодаря многочисленным пожертвованиям народа храм Христа Спасителя сейчас восстанавлен.
Вид от Новой Басманной улицы на площадь Красных ворот. Фото кон. XIX в.
Слева — церковь Трех Святителей у Красных ворот, что в Старых Огородниках. 1699 г.; колокольня сер. XVIII в. Справа — каменные Красные ворота, восстановленные арх. Д. Ухтомским в 1753–1757 гг. и точно повторившие композицию деревянных Триумфальных ворот, простоявших до пожара 1748 г.
Мясницкая многолика, но не всегда была она такой. Когда-то ее заселяли бояре и купцы, выведенные из Новгорода Иваном III, рачительным к московской пользе. Затем улицей завладели мясники, давшие ей имя. Всесильный князь Меншиков, раскинув свои владения на месте нынешнего Почтамта, прогнал мясников с их пахучим товаром к далеким заставам. И здесь стали охотно селиться родовитые и состоятельные люди.