Всполошный звон. Книга о Москве
Шрифт:
В этом доме с середины XIX века находилось Училище живописи, ваяния и зодчества. Отсюда вышли такие живописцы, как Василий Перов, Василий и Константин Маковские, Илларион Прянишников, Николай Неврев, Василий Пукирев, Алексей Саврасов, Исаак Левитан, Николай Касаткин, Константин и Сергей Коровины, Сергей Малютин, Николай Ульянов, здесь училась гениальная Анна Голубкина — лучший наряду с Сергеем Коненковым русский ваятель. Одно время ректором был блестящий график, иллюстратор Толстого Леонид Пастернак, отец великого поэта. В его маленькую квартиру при училище нередко приходил Лев Николаевич. В 1911 году в училище поступил Владимир Маяковский, чей недюжинный дар плакатиста раскрылся после революции в «Окнах РОСТА».
ВХУТЕМАС, так переименовали училище в 1920 году, был ареной не только художественных,
Р. Клейн. Доходный дом С. Перлова (Чайный дом) на Мясницкой улице. 1890 г, фасад арх. К. Гиппиуса — 1895 г. Фрагмент. Фото 1960-х гг.
К началу XX в. большое распространение в центральных районах города получают доходные дома. Фасад и интерьер Чайного дома оформлены в китайском стиле.
Я помню, как друг нашей семьи, прекрасный художник, Александр Осмеркин рассказывал о поэтическом поединке Маяковского с молодым Иосифом Уткиным, впервые читавшим поэму «Повесть о рыжем Мотэле» и неожиданно перетянувшим на свою сторону симпатии аудитории к вящей ярости самолюбивого и не терпящего никаких поражений Владимира Владимировича.
Во ВХУТЕМАСе бывал Ленин. Его интерес к училищу не случаен. Он придавал большое значение монументальной пропаганде и хотел, чтобы столицу украсили памятники великим революционерам, мыслителям, ученым, писателям, художникам, композиторам, а также символы из мрамора и гранита, подобные обелиску Свободы напротив Моссовета или меркуровской «Мысли». Стелу Свободы возвел Ленин, а снес Сталин, та же участь постигла «Мысль» — это символично и закономерно.
В. Баженов. Дом Юшкова на Мясницкой улице. Кон. XVIII в. Фрагмент. Фото 1970-х гг.
В здании находилось Училище живописи, ваяния и зодчества, затем ВХУТЕМАС, ведущее свою историю от основанного в 1832 г. группой любителей искусства натурного класса для совершенствования в рисунке и живописи.
Скульпторами той поры создан ряд талантливых памятников, но лишь немногие дожили до наших дней, и на том месте, для которого предназначались. Исчез, будто и не бывал, памятник Фердинанду Лассалю; андреевский Гоголь и меркуровский Достоевский оказались на задворках в прямом смысле слова, та же участь постигла великолепную скульптуру Ивана Шадра «Булыжник — оружие пролетариата», зато появилось немало холодных, помпезных, бездушных монументов. Воистину, как сказал Борис Пастернак в посвященном Ленину стихотворении;
Предвестьем льгот приходит гений И гнетом мстит за свой уход.От бывшего дома Юшкова перед нами откроется пустырь, больно ранящий сердце каждого старого москвича: неизвестно для чего уничтожен целый мемориальный комплекс. Исчез Водопьяный переулок, соединявший Чистые пруды со Сретенским бульваром. Здесь находился дом, где жил вместе со своими друзьями Бриками Маяковский. Это более чем скромное жилище описано у Виктора Шкловского в его книге «О Маяковском». «На Водопьяном переулке две комнаты с низкими потолками. В передней висит сорвавшийся карниз, висит он на одном гвозде два года. Темно. Длинный коридор. Вход к Брикам направо. Комната небольшая, три окна, но окна маленькие, старые, московские. Прямо у входа налево рояль, на рояле телефон… В углу печка, она покрашена плохо, краской намазаны и отдушники.
Юрий Либединский вспоминает, что, бывая на Водопьяном, постоянно заставал там поэтов Н. Асеева, С. Третьякова, П. Незнамова, литературоведа Г. Винокура. Художник Владимир Роскин рассказывал, что по вечерам тут обычно играли в карты, чаще всего в покер. Маяковский играл хорошо, но ему не хватало выдержки и той непроницаемости, без которой в покер лучше не садиться, он часто проигрывал и злился — не на проигрыш, а на то, что кто-то взял над ним верх.
Здесь бывал, возвращаясь из своих странствий, оборванный, как дервиш, Велимир Хлебников. Его отмывали, отпаивали горячим чаем и наряжали в добротные вещи Маяковского, благо Хлебников был тоже высокого роста. Известна фотография Председателя земного шара, как называл себя Хлебников, где он буквально с головы до пят одет в крепкие поноски Владимира Владимировича.
В этом открытом, людном, шумном доме не водились спиртные напитки, летом ставилась чаша с крюшоном: столовое вино с фруктами и кусочками льда. Было много стихов, споров, табачного дыма, идей, много любви и боли.
Уничтожили и находившуюся поблизости старейшую и лучшую московскую читальню, носившую имя Тургенева. Ее посещали Владимир Короленко, будущие академики, нобелевские лауреаты Николай Семенов и Петр Капица, множество других выдающихся людей, а что еще важнее — тысячи и тысячи рядовых москвичей приобщались тут к чтению, учились любить книгу. Это огромная культурная потеря для города.
На фоне этих утрат как-то неловко говорить о двух сметенных реконструкцией магазинах «сладкой жизни», бывших кондитерских Абрикосова и Эйнема, овеявших мое детство ароматами шоколада, цедры, корицы и ванили.
Похоже, московские власти не знали и не знают назначения городских площадей. Площади создаются либо для транспортных удобств — всюду существуют привокзальные площади, либо для гулянья. Народная площадь в Мадриде, площадь Навона в Риме, площадь Сан-Марко в Венеции, Дуомская площадь в Милане, Марсово поле в Санкт-Петербурге — это настоящие площади. В Москве с некоторой натяжкой площадями могут быть названы Пушкинская и Театральная — там есть хотя бы скверы для гулянья. Красная площадь служит для праздничных торжественных шествий, а в части, прилегающей к храму Василия Блаженного, доступна для туристов, художников и фотолюбителей. Большинство остальных площадей — асфальтовые пустыри, самый удручающий — Манежная площадь, которая не служила ровным счетом ничему и никому. Мемориальным комплексом против павильона метро «Чистые пруды» пожертвовали пустырю, лишенному очертаний: разноэтажные здания, глядящие на него, так разностильны — от баженовской ротонды до ультрасовременного мрачнюги на углу Новокировского проезда, — что возникает тягостное ощущение хаоса после землетрясения или бомбежки.
Н. Проскурнин. Дом на Сретенском бульваре, построенный страховым обществом «Россия». 1899–1902 гг. Фрагмент фасада. Фото 1980-х гг.
Бульвар назван по Сретенскому монастырю. Возник в 1830 г. на месте стены Белого города. В XIX — нач. XX в. застраивался доходными домами.
Продолжим наш путь в сторону Красных ворот. После двух массивных административных зданий, не представляющих ни художественного, ни исторического интереса, мы окажемся у маленькой старинной усадьбы, выходящей на улицу двумя боковыми флигелями, главный же дом находится в глубине двора. Это и есть усадьба Солдатенкова, мясницкого мецената, на чьи деньги построена Боткинская больница. В завешанных картинами и заставленных книжными шкафами стенах усадьбы происходили интересные собрания, в них участвовали виднейший русский историк Иван Забелин, публицист и поэт, глава славянофилов Иван Аксаков, переводчик Кетчер, о котором Тургенев сказал: «Перепер он нам Шекспира на язык родных осин», Антон Павлович Чехов и некий бытописатель Москвы с трогательным псевдонимом Мясницкий.