Вспомнить всё
Шрифт:
– А кто такой этот Гас Шатц? – озадаченно сдвинув брови, спросила Пегги. – Фамилия вроде знакомая, но…
– Тот самый, ставленник профсоюзов, – напомнил ей Джим Брискин. – Ну как же! Президент-резервист, засланный профсоюзами в Вашингтон двадцать два года назад. Так вот, он мертв, и профсоюзы… да вот, сама посмотри, – предложил он, перебросив Пегги депешу.
Короткое сообщение оказалось предельно ясным.
– Теперь они посылают на место Шатца нового резерв-президента, и знаете, что? Возьму-ка я у него интервью. Если, конечно, он говорить еще не разучился.
– Да, верно, – сообразила Пегги. – Вечно я забываю!
– Нет, – ответил Эд Файнберг. – И не откажет. Все это – просто еще одна синекура, еще один пример искусственного раздувания штатов. Ох уж эти профсоюзы… одно слово, чума современного общества!
– Но все-таки зрителей такой сюжет развлечет, – заметил Джим Брискин. – Верховный резервист страны у себя дома… отчего профсоюз остановил выбор на нем, хобби и увлечения… Чем этот тип, кто бы он ни был, собирается заняться во время службы, чтоб не сойти с ума от безделья? Старый Гас, например, выучился переплетному делу. Собирал редкие древние журналы для автомобилистов и переплетал их в пергаментную кожу с золотым тиснением.
Эд с Пегги согласно закивали.
– Давай, Джим-Джем, им и займись, – подбодрила начальника Пегги. – Интересно выйдет. У тебя что угодно интересным выходит. Сейчас позвоню в Белый дом… кстати, он уже там?
– Скорее он еще в штаб-квартире профсоюза, в Чикаго, – рассудил Эд. – Попробуй звякнуть туда. Профсоюз Гражданских Государственных Служащих, восточное подразделение.
Придвинув к себе телефон, Пегги поспешно набрала нужный номер.
Около семи утра Максимилиан Фишер, разбуженный шумом, заворочался в полусне и нехотя оторвал голову от подушки. Накал страстей в кухне с каждой секундой рос; визгливому, резкому голосу домоправительницы вторили еще несколько голосов – мужских, незнакомых. Кое-как одолев дремоту, Фишер с трудом, с осторожностью, стараясь не тревожить напрасно внушительного живота, сел. Спешить он даже не думал: доктор велел не перенапрягаться, не перетруждать и без того изрядно расширившееся сердце, а если так, к чему жалеть время на одевание?
«Должно быть, опять явились за взносом в какой-нибудь фонд. Судя по голосам, вроде как раз из этих… вот только зачем бы так рано-то? – подумал Макс, однако ничуть не встревожился. – А впрочем, чего мне бояться? Долгов за мной нет».
Одну из любимых рубашек – розового шелка в тонкую зеленую полоску – он застегнул со всей мыслимой аккуратностью.
«Главное – марку держать, – рассудил он, наконец-то сумев наклониться достаточно низко, чтоб надеть мягкие бальные туфли искусственной, но с виду совсем как настоящая, оленьей замши, и приглаживая перед зеркалом поредевшие волосы. – Главное, принять их на равных. Будут домогаться слишком усердно, вмиг пожалуюсь прямо Пату Ноблю с нью-йоркской профбиржи труда. Нет уж, нахальства в свой адрес я не потерплю: даром, что ль, столько лет состою в профсоюзе?»
– Фишер! – гаркнули во весь голос за дверью. – Одевайся живей, выходи! Для тебя есть работа! Приступаешь прямо сегодня!
«Работа?»
Мысль о работе вызывала смешанные чувства: пожалуй, Макс сам не знал, радоваться или, наоборот, пожалеть. Подобно большинству друзей, он уже год с лишним жил на пособие из профсоюзных фондов, и тут… вот те на!
«Тьфу, пропасть, – в ярости подумал он, – а если работа тяжелая? Если, к примеру, там нагибаться постоянно нужно или расхаживать туда-сюда? Ну нет, так нечестно… и вообще, кем это они себя возомнили?!»
Распахнув дверь, он столкнулся с незваными гостями нос к носу.
– Послушайте, – начал он, но…
– Фишер, не время болтать! – оборвал его один из профсоюзных чиновников. – Собирай вещи, едем. Гас Шатц отбросил копыта. Ты отправляешься в Вашингтон, округ Колумбия, на должность резервиста номер один, и как можно скорее, пока там не упразднили должность или не выкинули еще какого коленца, из-за которого придется объявлять стачку либо тащить их в суд. Главное, замену организовать сразу, без шума, пыли и проволочек, ясно? Чтоб глазом никто не моргнул.
– А платить будут сколько? – немедля осведомился Макс.
– Сколько бы ни платили, – грозно рявкнул профсоюзный чиновник, – твоего мнения никто не спрашивает! Все уже решено! Или, может, тебе угодно без дармовых денег из профсоюзного фонда остаться? Хочешь – в твоем-то возрасте – сам поискать работу?
– Но-но, полегче! – возмутился Макс. – Я, если что, хоть сейчас позвоню Пату Ноблю, и он вам…
Профсоюзные чиновники, устремившись в спальню, принялись без разбору швырять на кровать что подвернется под руку.
– Давай-давай. Вещи собрать поможем. Пат велел доставить тебя в Белый дом к десяти утра.
– Пат?! – ахнул Макс.
Стало быть, его предали, продали с потрохами!
Профсоюзные чиновники, глумливо осклабившись, полезли в чулан за чемоданами.
Вскоре вагон монорельса уже мчал их через равнины Среднего Запада. Мрачный как туча Максимилиан Фишер молчал, не сводя глаз с мелькающих за оком полей. Заговаривать с сидящими по обе стороны чиновниками из профсоюза он даже не думал: уж лучше как следует поразмыслить над предстоящим. Что он вообще может вспомнить об обязанностях резервиста номер один? Вроде бы где-то писали, будто рабочий день начинается в восемь утра… а еще в Белом доме постоянно ошиваются толпы туристов – особенно школьников, желающих поглядеть на «Уницефалон 40-Д». Да, ну и перспектива… тьфу, пропасть!
Детишек, вечно зубоскаливших над его толщиной, он на дух не выносил, а в Белом доме его ожидали миллионы остроязыких сорванцов, и никуда от них не денешься: служба. Согласно закону, ему полагается день и ночь, круглые сутки находиться не далее как в ста – или вовсе в пятидесяти? – ярдах от «Уницефалона 40-Д». С другой стороны, должность, как ни крути, высокая, выше некуда, и если гомеостатическая система решения задач даст сбой…
«Так. Пожалуй, надо бы мне подучиться, – решил Макс. – Хотя бы телевизионный образовательный курс по основам государственного управления пройти на всякий пожарный случай».
– Послушай, товарищ коллега, – заговорил он, повернувшись к профсоюзному чиновнику, подпиравшему его справа, – вот должность вы мне подыскали… а есть у меня в связи с ней хоть какие-то полномочия? Имею ли я право, к примеру…
– Твое дело – обычное: занять вакансию. Удерживать рабочее место за профсоюзом, – устало откликнулся чиновник справа. – Сидеть. Наготове. В запасе. Ты что же, так долго бездельничал, что все позабыл?
Рассмеявшись, чиновник ткнул пальцем в плечо своего спутника.