Встреча на подсолнуховом поле
Шрифт:
– Что именно ты подразумеваешь под пустотой, Даша?
– Я настолько привыкла прислушиваться к бабушке и окружающим меня людям, – судорожно выдохнула девушка, пригнувшись, проскользнув под низко свисающей веткой, – что сейчас мне тяжело позволить своим чувствам и эмоциям проявлять себя. Стоит им лишь немного коснуться моей души, страх полностью поглощает их. Я боюсь поступить ошибочно или же быть неверно понятой. За свою жизнь я так и не научилась выражать то, что чувствую, а без этого так сложно сближаться с другими людьми. Ведь как бы важен ни был для тебя
– Да, ты права.
– Но что же мне делать? – с отчаянием прошептала Даша.
– Чувствовать, я так думаю, – тепло ответил молодой человек. – Постарайся каждое мгновение прислушиваться к внутреннему голосу своей души и не только прислушиваться, но и следовать ему. Не бойся показывать свои чувства, даже если ты будешь неправильно понята, ведь всегда можно что-то объяснить человеку, если он желает слушать. У тебя впереди долгая жизнь, Даша, поэтому, я думаю, имеет значение постараться уже сейчас отыскать истинную себя. В твоем прошлом уже не осталось тебя и сейчас ты начинаешь новую эру своей жизни.
– Ты имеешь в виду… – нахмурилась Даша.
– Лорэнтиу все мне рассказал. О постигшей вас беде, если это можно так назвать. Поэтому не волнуйся, что я пустил вас в дом, ни о чем не зная. Так вот, Даша, разве не самое подходящее сейчас время начать учиться и потихоньку становиться собой? Весь привычный тебе мир остался позади. И если ты не побоишься сделать шаг навстречу себе, то можешь увидеть новые краски.
– Я постараюсь, – искренне пообещала девушка.
– К тому же, ты всегда можешь попросить помощи у своих друзей.
– Благодарю тебя, Дзин, – счастливо улыбаясь, взяла его ладони в свои Даша. – Я очень признательна тебе за этот разговор и твою поддержку. Мне так легко было только с сестрой, когда нам изредка удавалось встретиться и поговорить.
– Я рад, если смог помочь тебе, – склонил голову на бок Дзин. – Люди считают, что основной задачей целителя является врачевание, однако чаще единственно слова могут принести утешение. Они проникают туда, где не достанут лекарства. А теперь нам стоит поторопиться, иначе твой друг может не правильно понять нас.
Даша кивнула, и они уже молча направились в сторону дома юноши, который вскоре показался через просвет между могучих стволов деревьев. Дзин стряхнул грязь с сандалий, оставил испачканную обувь на крыльце и зашел в дом. Последовав его примеру, Даша вошла следом, тут же наткнувшись взглядом на заговорщицки улыбающегося Вереска. Кухня уже немного была приведена в порядок, юноша и себя пытался отмыть от муки и застрявших в волосах сгустков теста, но либо не успел довести дело до конца, либо бросил эту нелегкую задачу.
– Дорогая, Даша, – торжественно начал он. – Поздравляю с твоим днем!
Вереск стремительно склонился к ее лицу, неловко поцеловав девушку в щеку, и после, вновь отстранившись, протянул на вытянутых руках овальное блюдо с румяным пирогом, украшенным витиеватым орнаментом из переплетенных виноградных лоз. Ошарашено взяв тарелку, изумленная Даша растерянно посмотрела на весело хихикнувшего юношу. Вереск тем временем отошел к столу, на ходу поясняя, что это ее любимый ореховый пирог, и юноша надеется, что тот получился хотя бы немного похожим на тот, что делала бабушка Лалия.
Даша ощущала, как колотится сердце, с каждым биением которого, казалось, душу накрывают ласковые, теплые волны, все больше погружая разум в покой. Поставив блюдо на стол, девушка вновь посмотрела на Вереска, пытающегося оттереть с лица присохшую муку, и, шагнув к нему, сердечно обняла ошеломленно замершего под ее руками юношу. Рядом с ним ей было спокойно, и душу заполняло умиротворение. Прошептав слова благодарности, Даша мягко отстранилась и улыбнулась пошедшему пунцовыми пятнами юноше.
– У меня тоже есть для тебя подарок, – сказал лекарь, – но отдам чуть позже.
– Спасибо, Дзин, – признательно кивнула девушка.
Вереск, с чьего лица еще не сошла краска смущения, хлопнул в ладоши, чуть хриплым голосом возвестив, что они устроят себе праздничный ужин, к которому все готово, нужно только на стол накрыть. Даша было попыталась помочь, но ее даже не стали слушать и усадили на покрытый вышитым полотном стул, заявив, что это ее день и они все сделают сами. На робкие возражения девушки, Вереск только шутливо погрозил пальцем, и ей ничего не осталось, как смириться и, положив голову на сцепленные замком пальцы, наблюдать за расторопно накрывающим на стол другом.
Когда все было готово, Дзин выгнал их обоих мыть руки, не слушая никаких пререканий. Вереск, пожав плечами, зачерпнул из умывальника в ладоши воду и брызнул ею на вскрикнувшего то ли от неожиданности, то ли от холода лекаря, за что и получил по голове его неизменным деревянным посохом. Ойкнувшую Дашу, которая, впрочем, едва сдерживала улыбку, юноша одарил укоризненным взглядом и обиженно сел на свой стул, долго задержаться на котором ему не дал Дзин, вновь стукнув того посохом и отправив обратно к так и неиспользованному по назначению умывальнику, отчего Вереск потом еще долго ворчал, потирая шишку на лбу.
Удовлетворенно кивнув, когда оба выполнили его просьбу, более напоминавшую приказ, Дзин, наконец, разрешил им занять свои места, нарочно поставив посох на видное для Вереска места, на что юноша забавно скривился и отодвинулся подальше от опасного предмета. Лекарь заварил им сладкий чай и, проверив огонь в печи, вновь сел за стол, приговаривая, что сегодня вновь стало холоднее.
Время потянулось неспешно, обволакивая уютную кухню в лесном домике теплом и ощущением полного доверия и безопасности. Дзин неустанно рассказывал им истории, произошедшие с ним и его супругой или же услышанные из прочитанных Дарой книг. Впервые за долгое время Даша чувствовала себя по-настоящему счастливой, и непривычная легкость царила в ее душе. Хотелось продлить эти мгновения, а после сохранить навсегда в уголках памяти, откуда они еще долгое время будут согревать, возвращая на лицо девушки нежную улыбку.