Встреча с хичи. Анналы хичи
Шрифт:
Вот так распадался теперь Альберт.
– Что за вопросы он задавал? – спросил я, глядя на Долли.
– О Вэне, – ответила она, играя куклами, но говоря собственным голосом – впрочем, по-прежнему почти не раскрывая губ. – Куда он направляется, что делает. Больше всего он хотел увидеть на карте объекты, которые интересовали Вэна.
– Покажите их мне, – попросил я.
– Я не могу управлять этой штукой, – раздраженно сказала она, но Джейни Джи-ксинг встала и была у приборов раньше, чем Долли кончила говорить. Коснулась приборного щита, нахмурилась, набрала комбинацию и
– Миссис Броудхед, должно быть, отключила приборы, когда убрала вашего пилота, – сказала она.
– Ну, это все были черные дыры разного типа, – сказала Долли.
– Я думал, они все одного типа, – заметил я, и она пожала плечами. Теперь мы все собрались у щита, глядя на экран, на котором не видно было ничего, кроме звезд. – Будь он проклят! – сказал я.
Сзади послышался ледяной голос Альберта:
– Мне жаль, если я причинил вам неудобства, Робин.
Мы все повернулись, как фигуры в старых немецких городских часах. Он сидел на краю кресла, из которого только что встал я, и смотрел на нас. Выглядел он по-другому. Моложе. Менее самоуверенным. В руках вертел сигару – сигару, не трубку, – и выражение у него было серьезное.
– Я думал, Эсси работает с тобой, – сказал я – я уверен – раздраженно.
– Она закончила, Робин. Собственно, она идет сюда. Могу сказать, что она не обнаружила никаких неполадок – я прав, миссис Броудхед?
Вошла Эсси и остановилась у двери. Руки ее были сжаты в кулаки, она смотрела на Альберта. На меня даже не взглянула.
– Правда, программа, – мрачно заявила она. – Ошибок в программе я не нашла.
– Я рад слышать это, миссис Броудхед.
– Не радуйся. Факт остается фактом: ты свихнувшаяся программа. Теперь скажи мне, умная программа без ошибок в программировании, каков будет следующий шаг?
Голограмма нервно облизнула губы.
– Ну что ж, – неуверенно сказал Альберт, – вероятно, вы захотите проверить хардвер.
– Совершенно верно, – сказала Эсси и протянула руку, чтобы достать из гнезда его информационный веер. Могу поклясться, что увидел беглое выражение паники на лице Альберта, выражение, которое бывает у человека перед анестезированием для серьезной операции. И вдруг это выражение исчезло вместе с самим Альбертом. – Продолжайте разговаривать, – велела Эсси, вставляя лупу в глаз и начиная осматривать поверхность веера.
Но о чем разговаривать? Мы смотрели, как она изучает все изгибы веера. Пошли за ней, когда она, хмурясь, унесла веер в свою мастерскую, и молча смотрели, как она трогает веер своим кронциркулем и другими приборами, вставляет в испытательное гнездо, нажимает кнопки, поворачивает ручки, читает результаты на шкалах. Я стоял, потирая живот, который снова начал доставлять мне неприятности, а Оди прошептал:
– Что она ищет? – Но я не знал. Царапину, трещину, ржавчину. Но она ничего не нашла.
Встала, вздыхая.
– Ничего нет.
– Хорошо, – заметил я.
– Хорошо, – согласилась она, – потому что серьезную поломку я бы не могла здесь ликвидировать. Но и плохо, Робин, потому что в программе явные сбои. Она научила меня скромности.
Долли сказала:
– Вы уверены, что он неисправен, миссис Броудхед? Пока вы были в другой комнате, он вел себя вполне разумно. Может, чуть странно.
– Странно! Долли, знаете, о чем он говорил все время, пока я его проверяла? О гипотезе Маха и недостающей массе. О черных дырах, чернее других. Не нужно быть настоящим Альбертом Эйнштейном, чтобы понять… Эй! Он что, разговаривал с вами?
И когда услышала подтверждение, села с плотно сжатыми губами и какое-то время думала. Потом встряхнулась.
– Вот дьявольщина! – в отчаянии сказала она. – Гадать нет смысла. Единственная личность, которая знает, что с Альбертом, это сам Альберт.
– А что, если Альберт не захочет сказать? – спросил я.
– Неверная постановка вопроса, – ответила она, вставляя веер. – Правильная: «Что, если Альберт не может ответить?»
Он выглядел нормально – ну, почти нормально. Сидел в своем любимом кресле и вертел сигару – кстати, кресло и мое любимое, но в тот момент я не настроен был с ним спорить.
– Ну, Альберт, – мягко, но решительно сказала Эсси, – ты знаешь, что в тебе неполадки, верно?
– Немного отклоняюсь от нормы, да, – виновато ответил он.
– Я думаю, довольно сильно отклоняешься! Вот что мы сделаем, Альберт. Вначале зададим тебе несколько вопросов о фактах – не о мотивах, не о трудных теоретических проблемах, только такие вопросы, которые могут быть проверены объективными фактами. Ты понимаешь?
– Конечно, миссис Броудхед.
– Хорошо. Во-первых. Я поняла, что ты разговаривал с гостями, пока мы с Робином были в капитанской каюте.
– Это верно, миссис Броудхед.
Она поджала губы.
– Мне такое поведение кажется необычным. Ты их расспрашивал. Пожалуйста, скажи, какие вопросы ты задавал и какие ответы получил.
Альберт неловко изменил позу.
– Меня в основном интересовали объекты, которые обследует Вэн, миссис Броудхед. Миссис Уолтерс была так добра, что указала мне их на карте. – Он показал на экран. – Если посмотрите внимательней, – сказал Альберт, указывая своей незажженной сигарой, – то увидите определенную прогрессию. Сначала он проверяет простые черные дыры, которые на картах хичи обозначаются знаками, похожими на рыболовные крючки. Это в картографии хичи знаки опасности.
– Откуда ты это знаешь? – спросила Эсси, а потом: – Нет, сотри этот вопрос. Вероятно, у тебя есть основания для такого предположения.
– Да, миссис Броудхед. Я не очень охотно говорил с вами об этом.
– Ага! К чему-то подходим. Продолжай.
– Да, миссис Броудхед. Эти простые черные дыры всюду обозначены двумя знаками. Потом Вэн обследовал обнаженную сингулярность – невращающуюся черную дыру, ту самую, в которой много лет назад Робин попал в тяжелое положение. Там Вэн нашел Джель-Клару Мойнлин. – Изображение дрогнуло, появился голубой призрак, потом снова вернулась карта. – У этой дыры три знака, что означает большую опасность. И наконец, – взмах руки, на экране появился другой участок карты хичи, – вот здесь находится объект, к которому, как утверждает миссис Уолтерс, Вэн сейчас направляется.