Встреча с Хичи
Шрифт:
— Там ваша заключенная, — сказал он. — Можете с ней поговорить, но она ничего не знает.
— Это я понимаю, — ответил я. — Иначе вы бы не разрешили мне с ней говорить, верно? — И получил еще один гневный взгляд Эсси. Она права, конечно. Если бы я его не рассердил, лейтенант мог бы проявить тактичность и отойти на несколько шагов, чтобы мы могли поговорить с Долли Уолтерс наедине. Но он вместо этого встал в открытой двери.
А может, все равно не проявил бы. Я скорее за второе предположение.
Долли
А я чувствовал себя немногим лучше. Я полностью, обескураживающе понимал, что вот эта стоящая передо мной молодая женщина недавно провела несколько недель в обществе моей любимой — одной из моих любимых — одной из двух на самом верху списка. Говорю об этом легко. Но на самом деле это совсем не легко. Я не знал, что делать и что сказать.
— Поздоровайся, Робин, — подсказала Эсси.
— Миссис Уолтерс, — послушно сказал я, — здравствуйте. Я Робин Броадхед.
У нее сохранились манеры. Она, как воспитанный ребенок, протянула руку.
— Я знаю вас, мистер Броадхед, а с вашей женой мы встречались недавно. — Мы вежливо пожали друг другу руки, и она печально улыбнулась. Только потом, увидев ее куклу Робинетта Броадхеда, я понял, чему она улыбалась. Но она выглядела и удивленной. — Мне сказали, что меня хотят видеть четверо, — сказала она, глядя в поисках остальных на молчаливого лейтенанта.
— Нас только двое, — ответила Эсси и ждала моего продолжения.
Но я молчал. Не знал, что сказать. Не знал, о чем спрашивать. Если бы тут была только Эсси, я мог бы сказать Долли Уолтерс, что для меня значит Клара, и попросить у нее помощи — любой помощи. Или если бы тут был только лейтенант, я бы просто не обращал на него внимание, как на мебель. Но они тут были оба, и я стоял молча, а Долли Уолтерс смотрела на меня с любопытством, а Эсси — выжидающе, и даже лейтенант тоже смотрел на меня.
Эсси вздохнула — подчеркнуто сочувственный звук — и приняла решение. Взяла на себя командование. Повернулась к Долли Уолтерс.
— Долли, — резко сказала она, — вы должны простить моего мужа. Все это для него очень болезненно по причинам, которые было бы сейчас сложно объяснить. Простите и меня тоже за то, что позволила военной полиции увести вас; для меня тоже эта история болезненна. Важно то, что мы сделаем сейчас. А сделаем следующее. Прежде всего добьемся вашего освобождения отсюда. Во-вторых, мы приглашаем вас сопровождать нас в полете к Вэну и Джель-Кларе Мойнлин. Вы согласны?
Для Долли Уолтерс такой темп был неподсилен.
— Ну, — сказала она, — я…
— Вот и хорошо! — подхватила Эсси, кивая. Сейчас займемся организацией. Вы, лейтенант! Отведите нас назад на наш корабль «Истинная любовь», и немедленно.
Лейтенант открыл рот, шокированный, но я опередил его.
— Эсси, может, сначала увидеться с бригадиром?
Она сжала мне руку и посмотрела на меня. Взгляд сочувственный. А пожатие — сигнал
— У бедняжки, — жалобно сказала она лейтенанту, — недавно была серьезная операция. На корабле его лекарства, и он как можно быстрее должен их получить.
Если моя жена Эсси решила что-то сделать, лучше сразу дать ей такую возможность. Что она задумала, я не знал, но было совершенно ясно, что мне следует делать. Я стал вести себя, как пожилой человек, недавно перенесший серьезную операцию, и позволил ей повести себя под конвоем лейтенанта по коридорам Пентагона.
Шли мы не очень быстро, потому что коридоры Пентагона были заполнены. Лейтенант остановил нас на перекрестке, и мимо нас провели группу заключенных. Почему-то освобождали целый блок камер. Эсси толкнула меня в бок и показала на мониторы на стене. На одном были только надписи: Седьмой комиссариат, Туалеты для заключенных, Причал номер пять и другие. Зато на другом…
На втором мониторе было изображение причала, и приближалось что-то большое. Большое, громоздкое, построенное людьми. То, что это не артефакт хичи, видно было с первого взгляда. Дело не только в линиях и в том, что сооружено оно из серой стали, а не из голубого металла хичи. Главное свидетельство — зловещие ракеты, торчащие из гладкого корпуса.
Я знал, что Пентагон испытывает шесть таких кораблей, пытаясь оборудовать их двигателем для полетов быстрее света. И я на это не жаловался: ошибки строителей этих кораблей были учтены при сооружении «Истинной любви». Но вооружение кораблей видеть неприятно. На кораблях хичи его никогда не бывает.
— Пошли! — рявкнул лейтенант, глядя на нас. — Вы не должны здесь находиться. Идемте. — Он двинулся по относительно пустому коридору, но Эсси задержала его.
— Сюда быстрее. — Она указала на стрелку «К причалу».
— Запрещено! — выпалил он.
— Не для доброго друга Пентагона, который заболел, — ответила она и потянула меня за руку, и мы двинулись в самый запруженный и шумный коридор. У Эсси есть свои тайны, но эта разъяснилась довольно быстро. Сюда вели захваченных террористов с крейсера, и Эсси просто хотела на них взглянуть.
Крейсер перехватил украденный корабль, как только тот вышел из полета быстрее света. И выстрелил в него. Очевидно, на борту было восемь террористов — восемь! В корабле хичи, предназначенном для пятерых. Трое выжили и попали в плен. Один был без сознания. У одного не хватало ноги, но он был в сознании. А третий был сумасшедшим.
Именно этот третий привлекал к себе всеобщее внимание. Не он, а она, молодая черная девушка — говорят, из Сьерра-Леоне, — и она непрерывно кричала. На ней была смирительная рубашка. По ее виду девушку давно держали в этой рубашке, ткань ее грязна и дурно пахнет, волосы у девушки спутанные, лицо бледное, как у мертвеца. Кто-то окликнул меня по имени, но я вместе с Эсси протискивался вперед, чтобы взглянуть получше.