Встречи на краю. Диалоги с людьми, переживающими утрату, умирающими, исцеляющимися и исцелившимися
Шрифт:
К.: Мне позвонила одна женщина, которая семь лет назад потеряла двух своих дочерей в автомобильной аварии. Спустя несколько лет умер её муж, и она осталась с пятью детьми; погибла её младшая дочь – её убили. Теперь она переживает то же, что и я, – совсем недавно с ней рядом был этот чудесный, счастливый ребёнок, а теперь её нет. Она сказала мне: «У меня было такое чувство, будто я держу в руках что-то горячее и обжигаюсь, но мне не удаётся никуда поставить эту вещь. Никак не могу от неё избавиться». По её словам, в конце концов ей удалось как-то избавиться от этого «горячего предмета», но он никак не остывает. И порой она всё ещё обжигает об него пальцы, но относится к себе с невероятной любовью и чувством юмора. У меня были в точности такие же
С.: Думаю, сейчас вам было бы полезно поговорить с Мартином. Только не стоит слишком опираться на разум. Ум будет говорить, что вы отвечаете сама себе, но стоит позволить сердцу как можно внимательнее прислушаться к этим словам. Возможно, вы услышите, как в вашем сердце безмолвно звучит его голос. Это может произойти так легко и просто, что вы не поверите этому. Однако голос будет звучать.
К.: Иногда, когда я разговариваю с ним, я чувствую себя сумасшедшей, и, наверное, это не позволяет мне принимать происходящее.
С.: Просто говорите с ним так, будто он звонит вам по межгороду, из другой страны. Вы можете даже спросить его, как у него обстоят дела или «что нового?» Воспринимайте это как своего рода игру, не относитесь к разговору слишком серьёзно, это лишь один из способов исцеления.
Мы не знаем, что происходит после смерти, однако я думаю, что сознание, несомненно, остаётся жить после гибели тела. Это я знаю благодаря непосредственным переживаниям, которые испытал за многие годы медитации и работы с умирающими людьми, хотя я не представляю, что происходит после этого удивительного процесса растворения. Просто имейте в виду, не теряя этой лёгкости, что, если вы скажете ему надеть галоши, он может шутливо сказать в ответ примерно следующее: «Мама, не уверен, стоит ли говорить тебе об этом, но в своём истинном облике я являюсь существом трёхметрового роста с четырьмя руками и ногами. На какую пару ног ты хотела бы, чтобы я надел галоши?»
К.: Хорошее у нас чувство юмора!
С.: Да, обычно мы мыслим в очень ограниченных терминах. Ум может размышлять лишь в своих границах, однако мы представляем собой нечто гораздо большее, чем ум.
К.: Я давно не смеялась вместе с сыном. Возможно, мне стоит к этому вернуться.
С.: При этом доверяйте своей интуиции. Вам не придётся ничего придумывать. Всё произойдёт само собой. Ум, возможно, будет испытывать недоверие к происходящему, однако вашему сердцу не придётся ничего сочинять. Всё уже будет там. Недоверие, возможно, даст о себе знать: «Неужели я придумала это?» Но если вы присмотритесь, то заметите, что это его тембр голоса, его манера общения. Что в каком-то смысле вы общаетесь с ним, будь это на самом деле некое ваше отражение или некий контакт с неизведанным. Просто доверьтесь своей «не ведающей» открытости тайне. Не стоит лишь окружать происходящее мистическим или оккультным ореолом, ведь в этом нет ничего особенного. Вашего сына просто больше нет на телесном уровне, но он всё ещё живёт в вашем сердце. И не имеет значения даже источник того, что с вами происходит. Важно лишь то, что в вашем сердце устанавливается общение с ним и вы можете высказать всё, что нужно, и много раз с любовью попрощаться с ним. Ведь, возможно, нечто в вас ещё не попрощалось с сыном, хотя когда вы раздали его вещи, это и правда стало шагом к такому прощанию. Но спешить некуда. Не торопите себя. Не пытайтесь быть человеком, который «поступает правильно». Нельзя поступить правильно или неправильно. Можно лишь поступать от всего сердца, так, как вам кажется естественным в данный момент. По сути, то, что правильно для одного человека, может быть отнюдь не так полезно для другого. Для кого-то правильным будет уйти из дома, устроить себе пробежку, кричать, орать и топтать ногами землю – и это будет выражением энергии на его сердце. В то же время другой человек нуждается в том, чтобы спокойно поговорить с кем-то, поплакать и ощутить чужую поддержку. Очевидно, мы действуем вслепую,
К.: Да, наверное, я буду чаще с ним говорить в ближайшее время.
С.: Возможно, во время бесед с ним вы испытаете гораздо больше теплоты и чаще будете смеяться, чем ожидаете. Ведь он уже не находится в той ловушке, в которой находитесь вы сейчас. Он знает, что не является телом.
К.: Он был такой интересной личностью. Я всегда наслаждалась беседами с ним. У него было отличное чувство юмора.
С.: Что ж, пусть он и утратил своё тело, но я уверен, что он не утратил чувства юмора. Попробуйте ощутить его присутствие в своём сердце – присутствие любви.
В последние месяцы, пока мы занимаемся подготовкой рукописи этой книги, Карен иногда звонит, и кажется, что каждый раз в разговоре с ней раскрывается новая глубина. В данный момент трудно предсказать, «что она извлечёт из этой ситуации», однако, несомненно, благодаря своей интуиции и принятию своего горя она совершенно по-новому открылась миру. Она переживает сложнейший в своей жизни процесс очищения, но благодаря своему умению ценить происходящее ей удаётся «просто присутствовать», проявляя глубокое доверие и открытость.
Рядом с умирающим родителем
Том, сын умирающего отца
Том позвонил нам во время ужина в День благодарения:
– Несколько месяцев назад у моего отца произошёл инсульт. А затем появились другие осложнения, включая рак и различные проблемы с печенью. После этого, три дня назад, он впал в кому.
Отец Тома был преподавателем истории в крупном университете и оставил завещание на случай своей смерти: документ, составленный за несколько месяцев до его болезни, где он подробно высказывал, что не хочет, чтобы применялись любые «чрезвычайные или радикальные меры», чтобы сохранить ему жизнь, если его организм будет давать более серьёзные сбои. Теперь его отец находился в коме, и у него началась инфекция дыхательных путей, которая могла привести к смерти, если не применить нужных антибиотиков.
– Врач настаивает, чтобы я разрешил дать ему пенициллин, чтобы бороться с этим заболеванием. Он утверждает, что это отнюдь не «чрезвычайные меры», но лишь «самое обычное лекарственное средство, которое применяется самым обычным образом». Я действительно не знаю, что делать. Я хочу соблюсти волю своего отца, но многие окружающие люди говорят, что не стоит так быстро сдаваться. Как знать, возможно, он не переживёт эту болезнь, а возможно, будут обнаружены какие-то новые подходы к лечению.
Когда я разговаривал с Томом по телефону о его умирающем отце, до меня фоном доносились голоса наших детей, которые шумели и выкрикивали свои юношеские военные гимны – песни возмужания и громогласных заблуждений. Я отец этих детей, которым, возможно, однажды придётся делать такой же мучительный выбор, перед лицом которого сейчас находится Том. Нет сомнений, что связь между нами неразрывна. Каждый из нас – это другой.
Стивен: Ваш отец говорил вам, что он не хочет продолжать жить, если придётся поддерживать жизнь искусственным образом?
Том: Да. Он сказал: «Я прожил жизнь, хорошую жизнь. Я не хочу скончаться так, чтобы из моего носа и тела торчала куча трубок. Когда наступит мой час, позволь мне отдать душу Богу по-человечески». Однако моя мать, его жена, настаивает, чтобы мы сделали всё возможное, чтобы сохранить ему жизнь, и теперь, когда он не может высказывать своё мнение с характерным для него красноречием учёного, решение легло на мои плечи. Разве я могу допустить, чтобы мой отец умер?
С.: А как вы сможете избежать этого, если он уже начал умирать? Долго ли вы сможете сопротивляться силе гравитации, чтобы удерживать в воздухе некую вещь, которая по своей природе тяготеет к земле?