Встречи
Шрифт:
– Расскажите, сержант, какая у вас задача?
– Заметив, что солдаты перестали есть, отложили ложки и слушают, он махнул им рукой: - А вы обедайте, товарищи.
Однако солдаты продолжали рассматривать незнакомого генерала.
Дикий повернулся в сторону противника и, указывая на дальние холмы, опоясанные несколькими рядами колючей проволоки, спокойно и вразумительно сказал:
– Мой сектор обстрела, товарищ генерал, от того дерева, что справа, до дороги. Я должен вести огонь по движущимся целям.
– А что находится
– Вон у дерева - три блиндажа. Там человек сорок румын. А по краю - за проволокой - у них дзоты…
– Ну, а где у противника проходит передний край? Разведали?
– Знаем, товарищ генерал. Здесь у них только посты стоят, а настоящие-то укрепления метров на двести дальше. Там им удобнее. Три высоты! И на каждой дзоты!
– Так, так, - опять сказал Ватутин.
– Ну, а вот если в наступление отсюда пойти? Удобно будет? Как, по-вашему?
Сержант заулыбался. Неспроста генерал к нему обратился за советом. Сам все понимает, а испытывает.
– А лучшего места и не подобрать, товарищ генерал. Сюда бы только артиллерии побольше. Да прямой наводкой разбить все ихнее хозяйство. Взорвать вон те минные поля за проволочными заграждениями. А потом идти себе…
4
Выйдя из окопа, Ватутин вдруг остановился и подозвал к себе комдива.
– Вот что, товарищ Чураев, по-моему, где-то на этом участке должен быть мой брат Павел. Вы о нем ничего не слышали?
– Как же, товарищ командующий, - с готовностью ответил Чураев, - Дзюба об этом напомнил, как только мы из блиндажа вышли. Он тут неподалеку, служит в саперной роте. Прикажете вызвать?
– Нет, нет, - сказал Ватутин, - не надо. Я сам к нему пойду. Товарищ Дзюба, проводите меня… А вы, товарищи, идите, - обратился он к сопровождавшим, - я минут через двадцать нагоню вас.
Дзюба, а за ним Ватутин быстро зашагали по узким тропинкам между блиндажами.
– Где здесь у вас Павел Ватутин?
– спросил Дзюба попавшегося навстречу немолодого сапера, который, увидев генерала, поправил висевший на ремне через плечо автомат и приложил руку к козырьку.
– Ватутин тут, в блиндаже, товарищ командир.
– Пошлите его сюда!
Сапер приоткрыл дверь в землянку и крикнул:
– Павел! Выходи! Да побыстрее!.. Дело есть!..
Из глубины землянки тотчас ответил хрипловатый, простуженный голос:
– Чего кричишь? Мне еще через час заступать!
– Эх, ты!
– с досадой сказал боец и опять приоткрыл дверь.
– Выходи, тебе говорят! Генерал вызывает.
На этот раз в землянке раздался дружный смех, по крайней мере, десяти человек.
– А какой генерал, - крикнул кто-то, - генерал-полковник или генерал армии?
В землянке твердо решили, что дневальный шутит, и никто не выходил. Тогда Дзюба шагнул вперед, толкнул дверь и скрылся за нею. Почти тотчас из землянки выбежал Павел, на ходу натягивая
Увидев Николая совсем рядом, на тропинке, Павел смущенно приостановился, стараясь застегнуть шинель, но крючки не попадали в петли.
– Здорово, Павел!
– сказал Ватутин и, подойдя, обнял его и поцеловал в колючую щеку.
Теперь из землянки высыпали все, кто там был. Кто-то побежал за командиром части.
– Нет, нам тут не поговорить, - с досадой сказал Ватутин, - пойдем, Павел, сядем где-нибудь в сторонке.
Павел пошел рядом с Ватутиным. Он был горд и рад, что брат его вспомнил и нашел вот здесь, в землянке. По правде говоря, он давно где-то в глубине души затаил обиду на Николая. Ему казалось, что брат, став большим человеком, забыл его и младшего брата Афанасия, который служил в танковых войсках.
Братья шли по тропинке рядом, оба одного роста, а Дзюба деликатно отстал, чтобы не мешать их беседе. Он смотрел на них и думал: как странно складываются судьбы людей. Один брат командует фронтом, а другой - простой солдат.
Наконец по другую сторону холма нашлось местечко, где можно было спокойно поговорить.
Ватутин снял фуражку и провел платком по вспотевшему лбу. Да, ходить по переднему краю, ползать по траншеям, взбираться на холмы - это требует привычки. И сейчас, когда наконец он привалился спиной к какому-то бревну, почувствовал, как гудят ноги. Павел присел на старый снарядный ящик и улыбчиво смотрел на Николая… Давненько, давненько они не виделись. Здесь, где их никто не мог слышать, Павел вновь ощутил себя старшим братом, главой большой ватутинской семьи.
– Ну, здорово, Коля, - сказал он, скручивая из газеты козью ножку.
– Надолго ты сюда? Проездом или работать?
– Работать, - сказал Ватутин.
– Чем будешь командовать?
– Фронтом.
– Так, - одобрительно усмехнулся Павел, - значит, я под твою команду поступаю… Это даже хорошо… Если тебя наверху затрет, шли, в случае чего, телеграммку: «Браток, выручай! Жми, Павлуха, на противника с правого фланга!..» А я уж не подведу…
Оба засмеялись.
– Хорошо, - сказал Ватутин, - буду считать тебя отдельной армией.
Павел затянулся саднящим дымом, закашлялся и как-то примолк. Ватутин взглянул в его иссеченное морщинами, обветренное лицо и по пытливому огоньку в глубине глаз понял, что брат сейчас задаст ему тот самый важный и самый трудный вопрос, на который он не сможет ответить.
– Что с матерью и сестрами?
– спросил Павел.
Ватутин виновато приподнял руки:
– Не знаю, Паша!.. Я посылал за ними машину в Чепухино, их даже погрузили, но вывезти не удалось…
– Почему?
– сурово спросил Павел.