Встретимся через 500 лет!
Шрифт:
– Ее профессор отправил на дезактивацию вместе со стулом, - усмехнулась мадам Помпадур, указав на пустое место справа от себя.
– Тысяча микрорентген в час – это не шутка.
– Понятно, - потянулся Жеглов за графином, в котором, судя по цвету, был коньяк. Выпив и закусив лимоном, посмотрел на Жозефину, как на старинную подружку.
– Продолжим, однако, знакомство. Эта милая дама, - указала та подбородком на противоположный конец стола, - никто иная, как Алиенора Аквитанская, зачинательница Столетней войны, супруга двух королей, французского – ЛюдовикаVII - и английского – Генриха II, и, по-вашему, по-русски, мать-героиня, родившая десятерых детей, в том числе Ричарда Львиное Сердце. Справа от нее сидит Маргарета Гертруда Зелле, более известная как Мата Хари, - известная танцовщица и шпионка, в отличие от высокомерно выглядевшей виновницы Столетней войны, помахала Жеглову пальчиками.
– Слева от нее восседает королева Анна Австрийская, мать Людовика XIV, ее вы хорошо знаете по романам легкомысленного Дюма.
Жеглов задержал взгляд на богине трех мушкетеров и д'Артаньяна, а также любовнице кардинала Мазарини, подумал: «Алиса Фрейндлих симпатичнее», - и налил себе еще коньяку. Выпив, обратился к Жозефине:
– Я впервые в таком обществе и законно млею от упоенности тщеславия, но душу мою гложет немой вопрос: по какому такому поводу вы, многоуважаемые дамы, все в Эльсиноре?
– Мы путешествуем. Эльсинор для нас дорожная гостиница.
– Если не секрет, куда путешествуете?
– Путешествуют всегда в будущее, если даже направляются в Гизу, столицу древних пирамид.
– Это понятно. И давно вы здесь квартируете?
– Лет семь или восемь.
– Семь или восемь?!
– удивился Жеглов.
– Семь или восемь лет вы не покидали этого корпуса?
– Да. Нам многое надо было вспомнить, понять, многому выучится, перед тем как почить навсегда.
– А! Понимаю, к вам захаживал Пелкастер...
– Да, он бывает у нас, как и отец Падлу, его оппонент. Вижу, вы не верите мистеру Пеку…
– Как ему не верить? Но сами понимаете, вы все из прошлых веков, а я из нынешнего столетия. Если бы я, как вы, императрица, попал сюда из девятнадцатого века, поверил бы на всю катушку. А так определенные сомнения, конечно, есть.
– Сомнение – это грех. Вы верьте, и все сложится неплохо.
– Неплохо? Вы не знаете, наверное, что муж ваш умер?
– Не умер, почил.
– Царствие ему небесное, - перекрестился Жеглов.
– Каждому бы так… - вздохнула герцогиня Лавальер Луиза Франсуаза де Лабом де Блан, - На гребне жизни, в великой радости…
– Каждому так не получится, - темно усмехнулась герцогиня де Помпадур.
– Каждому получится гильотина, расстрел, костер, змеиный укус…
– Прекратите, Ренет!
– прервала ее Жозефина категорично.
– Вы всегда все портите!
– Объясните мне великодушно, - погасил Жеглов конфликт, обратившись к императрице, - как вы, царственная особа, через пятьсот лет став одной из всех, став равной всем, сможете это равенство принять? Вот мне никак не понимается, как я буду такой же, как все. Я всю жизнь пытался не быть таким, как все...
– Этому мы и учились эти годы.
– А в частности чему?
– В частности мы учились, и все еще учимся, правильно осознавать свое значение. Человек из будущего, наш грядущий товарищ, пообщавшись с нами, царственными персонами, должен понять, что мы точно такие же, как он. И он точно такой, то есть может быть королем и королевой, если захочет. Еще мы уяснили, что в будущем станем другими, потому что в нем мы займем свое место, каждый займет свое уникальное место, на которое никто не будет претендовать, потому что у каждого в Кристалле будущего будет свое место, своя ячейка. И, оставь он эту ячейку ради другой, на вид более комфортной, Кристалл перестанет быть Кристаллом... Знаете, - добавила, помолчав, - в жизни все неприятности и преступления случаются в попытках занять лучшее место, не свое,или сохранить незаслуженное. А там, в будущем, это невозможно...
Глеб налил себе рюмку, выпил. В прошлой жизни все его неприятности проистекали из того, что он не знал своего места. А место свое знать надо.
– Все это хорошо, - сказал, испытав удовольствие от выпитого.
– Но как быть с психами и прочими больными от детства людьми? Они же не люди, они – неопределенность Гейзенберга. У них нет места по определению. Они не здесь, и не там, и потому находят то, что никогда не найдет человек с определенными координатами и импульсом. Как вы поместите их в свой кристалл, если основная их характеристика – это непомещаемость? Непомещаемость на определенную полку, или ячейку, как вы говорите?
– Я всего лишь императрица, не ученый. Спросите об этом Пелкастера. Однако, если позволите, я изложу свое дилетантское мнение. Вы представили наш человеческий кристалл, как скопище расставленных по своим местам людей. Но это, извините, неправильное представление. Это будет кристалл, составленный не из смертных людей, это будет кристалл, составленный из энергий и сознаний всех когда-либо живших людей. И ваши бьющие фонтаном энергия и сознание, которые в этой жизни не смогли найти себе места, увеличат энергию этого кристалла, сделают его всемогущим. Представьте себе скопище энергий и сознаний Аристотеля, Александра Македонского, Эйнштейна, Федорова, Планка, Наполеона, Сталина, миллиарда других энергий и сознаний, не сумевших найти в отличие от перечисленных персон применения в личных жизнях! Какой у этого кристалла будет потенциал! Бесконечный!
– Нет, ничего из этого не выйдет. Кристалл – это дисциплина. А дисциплина десяток из сотни коробит, мнет, как бумагу.
– Да, это так. Но эта дисциплина будет сладкой, ибо даст возможность быть бесконечно свободным. Благодаря этой дисциплине, вы приобретете возможность путешествовать по времени, благодаря ней, вы сможете жить, где хотите...
– А как насчет идиотов и прочих дебилов?? Они же превратят ваш кристалл в психушку?
– Все люди, большинство людей, рождаются здоровыми. Неполноценными их делает жизнь. И мы возьмем их к себе в том возрасте, в котором они еще не стали, как вы говорите, идиотами. Эти люди, эти дети, станут нашим будущим. Среди нас они станут теми, кем могли бы стать.
– Вы потрясаете меня своей логикой, императрица...
– Это не моя логика. Эта логика будущего.
– Пусть так. Однако позвольте сделать вывод из нашей беседы. Как я понял, Эльсинор – это своего рода перевалочный пункт. Каким-то образом вас здесь воссоздают, подучивают или перевоспитывают и затем отправляют в будущее, во всечеловеческий кристалл. Это так?
– Примерно так.
– Знаете, мне сейчас пришло в голову, что в Эльсиноре не один такой класс переподготовки, как ваш. Наверняка есть еще несколько, в которых переучивают Гитлера, Чингисхана и Александра Македонского...
– Насколько мне известно, такие, как вы выразились, классы переподготовки есть. Один из них составлен из личностей, лишивших жизни миллионы людей...
– Они переучиваются в кандалах?
– Отнюдь. Потому что слушателю Адольфу Гитлеру всего девятнадцать лет, Иосифу Сталину двадцать, то есть они в том возрасте, когда были еще не злодеи.
– Послушайте, а как происходит переселение в будущее?
– Очень просто. Мы умираем и тут же оказываемся там.
– А тела ваши Перен разбирает на запчасти...