Встретимся через 500 лет!
Шрифт:
Жозефина рассмеялась.
– Да нет, какие запасные части! Просто некоторые из нас не хотят расставаться со своими физическими оболочками, и профессору Перену приходится с ними возиться. Вот вы наверняка захотите иметь свое тело при себе и путешествовать по временам и галактикам именно в нем, и я вас понимаю - вы видный мужчина. Но далеко ли в нем улетите? Сердечко барахлит, печени осталось меньше половины, да?
– Если не осьмушка, - вздохнув, потянулся Жеглов к графину с коньяком.
–
– А что он делает, извините за выражение, со спермой? Насколько я знаю, ее в Эльсиноре чуть ли не тоннами добывают?
– К сожалению, я в этом вопросе не компетентна, - порозовела Жозефина, тем показав свою сопричастность к тайному процессу.
– Нет, я, конечно, слышала кое-что, но лучше вам все это растолкует мадмуазель Генриетта.
Услышав это имя, дремавший до того червь сомнения встрепенулся, очувствовался и всеми своими зубками впился в мозг Жеглова. «Дурит, она меня дурит, по наущению Генриетты, дурит».
– Послушайте, - сказал он, - по физиологии я скептик, и мне нужны факты.
– Факты?! Вам нужны факты? А разве я и все эти дамы не есть факты?
– Таких фактов, извините за прямоту, у меня вагон и маленькая тележка. Я хорошо знаю, что являюсь психически нездоровым человеком, и потому вынужден все подвергать сомнению. В Эльсиноре побывали и Мегре, и Пуаро, но они не были Мегре и Пуаро! Они были люди, подверженные мании Мегре и Пуаро!
– Мне жаль вас, молодой человек. И знаете почему? Потому что неверующие люди не воскресают в Раю, а умирают, умирают совсем. Нет, их воскресят, как и всех. Но, поймите, умирая, они умирают! То есть испытывают бесконечный страх, хронически калечащий душу страх. А что касается фактов, разве вы не убедились еще, что находитесь в чудесном месте? Разве вы не видели, как исчезает без вас Эльсинор, и как вы без него исчезаете? Разве вы не слышали радио, вещающее из всех радиофицированных времен?
– Все это может быть подстроено...
– Если вы не верите, я могу показать вам свою попу, - улучила момент симпатичная женщина, оставшаяся не представленной Жеглову.
– Это королева Марго, наша двоечница по поведению. Она собирается продемонстрировать вам свой зад, в порыве страсти укушенный Генрихом IV.
Жеглов посмотрел на королеву более чем заинтересовано. Представил ее, подняв полы длинного платья, стоящей на столе. Подавив желание сказать: «Хочу!», обратил взор на Жозефину:
– Мудрая вы императрица. Все так объяснили, что захотелось поверить...
– Это не я мудрая, это Пелкастер. А я легкомысленна,
– А музыка у вас есть?
– Есть! Ренет, включи магнитофон, дамы приглашают кавалеров.
Через пару минут магнитофон был найден и включен, и Жеглов танцевал с Жозефиной.
– А здорово вас восстановили, - говорил он ей на ушко.
– Так и тянет поцеловать в девичье ваше ушко.
– Не стоит!
– рассмеялась Жозефина.
– Астарта этого мне не простит.
– А кто такая Астарта?
– Так мы величаем мадмуазель Генриетту.
– Господи, опять Генриетта, - крепче обхватил талию женщины Жеглов.
– Давайте, договоримся общаться платонически, - чмокнула Жеглова в губы.
– Сейчас общаться. А потом, когда все получится, вы пошлете мне весточку, и мы с вами встретимся романтически, скажем, на Венере или в садах Семирамиды?
– Заметано, - сказал Жеглов, и закружил женщину в стремительном танце.
26. Счастье - не форма
Жеглов перетанцевал всех, потом подали молочного поросенка, фазанов, фаршированных куропатками, и перловую кашу в воспитательных целях. Домой он явился лишь в двенадцатом часу. Войдя в номер, увидел Генриетту, в длинном белом платье с короткими рукавами, Генриетту, прямо стоявшую у окна.
– Ты так стоишь, будто бы я тебя бросил, - сказал он ей в спину, довольный тем, что день, судя по всему, далеко еще не закончился.
Она обернулась, и Глеб увидел: женщина улыбается.
– Вы не осуждаете меня?
– спросила виновато.
– Напротив, я рад. Не люблю быть один. Присядем?
Они сели рядом.
– Жозефина мне сказала, что вы никто иная, как Иштар-Астарта-Афродита, богиня любви.
– Да, я богиня любви, но любви больше плотской. А хочется чего-то большего.
– Большого хочется всем, - усмехнулся Жеглов.
– И мужчинам, и женщинам
– Пойдемте ко мне?
– спросила просто, улыбнувшись каламбуру.
– Вы ведь спать теперь не сможете?
– Не смогу, если представлю, что нахожусь в пионерском лагере.
– Пионеры – это советские бойскауты?
– подошла вплотную, и Жеглов почувствовал запах ее кожи, пленительный и расслабляющий.
– Да. Они обожают гулять по ночам направо, потому что по ночам воспитатели гуляют налево.
– Так пойдемте?
– Пойдемте, - простер руку Жеглов в сторону двери.
Они вышли в парк, не спеша, пошли к «Трем Дубам». Было тепло и тихо. Пахло землей. На своих плацах колоннами выклевывались тюльпаны. В соснах какая-то птица сетовала на бессонницу.