Встретимся через 500 лет!
Шрифт:
Он взял коробку, торжественно водрузил ее на середину письменного стола. Сел. Достал из кармана халата воображаемую трубку, набил воображаемым табаком из воображаемой перламутровой табакерки, когда-то подаренной стариной Ватсоном. Закурил. Вспомнил, как курил с доктором на Бейкер-стрит. Ему стало одиноко, как пловцу в безбрежном океане. Чтобы не утонуть в нем вовсе, он встал, прошел в спальню, взял подушку поменьше, вернулся в комнату. Достал из секретера набор фломастеров, швейный набор. Пощелкав ножницами, уселся за стол.
3.
Через два часа работы в кресле напротив сидел вылитый Ватсон. Набитый пухом из подушки он выглядел довольным, как только что испеченный на Бейкер-стрит пончик.
– Посмотрим, что в этой коробочке?
– подмигнул ему Шерлок.
– Давайте, - ответил Ватсон, приятельски улыбаясь.
Холмс открыл коробку, стал быстро, по диагонали, читать карточки, передавая прочитанные кукле. На все у него ушло десять с небольшим минут.
– Не правда ли любопытно?
– сказал затем Ватсону.
Тот не ответил, глаза его приклеились к испачканной кровью последней карточке, в которой описывалось аутодафе в замке под названием Эльсинор. Шерлок, удовлетворившись озабоченным видом своего творения, сказал:
– Вы сейчас скажете, что эта карточка составлена одним из давешних пациентов клиники, записным сумасшедшим. И будете не правы. Почему? Да потому что, попроси меня кто назвать весь этот комплекс строений, я бы назвал бы его Эльсинором. И еще, вы заметили, Ватсон, наш санаторий недавно горел? Наше крыло пострадало мало - поджигатели, видимо, забыли отключить в нем систему пожаротушения, но левое крыло, первый и второй корпуса выгорели дотла. Что? Как я это узнал? Очень просто. Весной садовник мимо наших окон возил на свалку у кладбища поживу своих грабель, и я видел в мусоре уголья. Больше всего их было в тачках, нагруженных близ Первого корпуса и правого крыла Эльсинора. Так что я думаю, сведениям, почерпнутым нами из этих карточек можно верить.
Ватсон мысленно взял со стола свою трубку, набил ее табаком из кисета, предложенного Холмсом, закурил.
– Я знаю, о чем вы сейчас размышляете, мой друг. Я тоже отметил, что многие пациенты и служащие нашего санатория изрядно напоминают лиц, охарактеризованных в обнаруженной мною картотеке. Возьмем хотя бы профессора Перена. С нашим профессором Пикаром они похожи как две капли воды. А хозяйка дома под дубами? Она же вылитая мадмуазель Генриетта, хотя ей лет двадцать пять.
– Она же Астарта, а богини не стареют, - сказал Ватсон.
– А наша горничная Аннет Маркофф? Вы заметили у нее шрам на лбу?
– Да, - кивнул Ватсон.
– Как врач скажу, что ему не больше года.
– А что вы еще отметили?
– спросил, Холмс поощрительно глядя.
– Я отметил, что наш новый садовник чем-то похож на полковника Епифанова, написавшего последнюю карточку. А прежний садовник, как сказано в этих карточках был похож на Пуаро. Человек же, который был садовником до человека, похожего на Пуаро, был похож на дивизионного комиссара Мегре. Из этого можно заключить, что грабли по вас плачут
Холмс насупился.
– Вижу, я огорчил вас преждевременностью своего вывода, - помолчав,
Холмсу захотелось взять его за ноги, хрястнуть со всех сил об столешницу. Однако он удержался. Удержался, обстоятельно снарядил трубку, закурил. Запустив несколько колец к потолку, сказал:
– Факты, которые имеются в нашем распоряжении, на мой взгляд, позволяют понять, что происходило в Эльсиноре. И почему происходило.
– Мне кажется, кто-то хочет расширить ваши познания, - сказал Ватсон.
– Не понял?
– удивился Холмс.
– А вы посмотрите туда, - указал доктор трубкой на окно.
Холмс, повернув лицо в сторону окна, увидел, что за ним висит на ниточке свернутый в трубочку лист писчей бумаги.
– Вы считаете, я должен принять это послание?
– спросил Холмс, подумав.
– Сложный вопрос, - погрузился доктор Ватсон в раздумье.
– Согласен с вами, - сказал Холмс и сделал то же самое. Послание от такой реакции адресатов нервно задергалось.
Спустя несколько минут Ватсон очнулся. Отметив, что малява висит, как недельный висельник, колеблемый уже не желанием высказаться, но ленивыми токами летнего воздуха, сказал глубокомысленно:
– С одной стороны, прочитав это послание, несомненно, касающееся темы нашей беседы, мы с вами почувствуем себя джентльменами, нуждавшимися в помощи и получившими ее. Вы хотите этого, Шерлок?
– Ни в коем случае, Ватсон.
– А с другой стороны, не прочитав его, мы, извините, вы, будете чувствовать себя джентльменом, из ложной гордости пренебрегшим фактами или воплем о помощи. Вы хотите этого, Холмс?
– Ни в коем случае, мой друг.
– В таком случае, вам следует принять это послание.
Подумав с полчаса, Холмс встал, открыл окно, высвободил записку – нитка тут же взвилась в небо.
– Почему вы не читаете?
– спросил Ватсон, когда он вернулся в свое кресло.
– Вы знаете, мне кажется, что письмо подписано вами. И это меня убивает.
– Вас убивает то, что кто-то прознал, что вы – Шерлок Холмс?
– Да.
– Я удивлен этим вашим заявлением, не скрою. Вы ведь знаете, что Мегре, Пуаро и Жеглов в свое время проживали в этом самом номере, в котором мы с вами сейчас находимся. И вам известно, что некий Луи де Маар, самозабвенно игравший роли инспектора Люки, бравого капитана Гастингса, а также капитана Шарапова проживали аккурат над этим номером. Из этого можно уверенно предположить, что в настоящее время над нами проживает человек, узурпирующий мое имя.
– Я сказал вам неправду, мой друг, сказав, что меня убивает смерть моего инкогнито. Я сказал вам неправду из дружеских чувств, которые испытываю к вам с незапамятных времен.
– Понимаю. Вы не хотите, чтобы я ревновал?
– Да, именно так, доктор.
– Спасибо, Шерлок, вы согрели своими словами мое несуществующее сердце. Тем не менее, скажу, что никак не могу ревновать к человеку, принявшему мое имя лишь потому, чтобы приблизится к вам так, как близок я. Вы - гигантская планета, достойная многих спутников, движимых тяготением вашей личности.