Встретимся через 500 лет!
Шрифт:
– А правда, что вы убивали их в ритуальных целях? – заморгал Катэр.
– Чепуха. Я убивал женщин исключительно из-за влечения к ним. Непреодолимого влечения.
– Понимаю, - глаза Садосека приклеились к паху Аарона Косминского.
– Вряд ли, - темно усмехнулся тот, посмотрев на бугрившийся пах собеседника.
– Вы сказали, что, во-первых, будете татуировать женщин для того, чтобы отводить глаза? От чего отводить?
– От истинной цели. Я буду их татуировать, чтобы профессор не догадался, что я проверяю женщин с помощью вот этих штучек, - показал Падлу тест для выявления беременности.
–
– Что вам только не приходится делать!
– искренне посочувствовал Катэр.
– Многое, - иезуитски улыбнулся Падлу.
– Кстати, выявленных Почивших надо будет как-то метить.
– А зачем их метить? Вы что-то от меня утаиваете...
– Да, мой друг. Мы с вами можем не дожить до прихода наших – нас могут вычислить, уничтожить, а трупы использовать в своих кощунственных целях. Мы можем, конечно, оставить послание в виде списка, но уверенности в том, что оно дойдет до адресата, нет. И потому мы будем их метить. Мы говорили с господином N на эту тему, он предлагал помечать апартаменты почивших, но потом мы согласились, что надо метить Почивших, потому что разбираться, кто и где живет, хлопотно. Не приказывать же им разойтись по своим номерам или дожидаться ночи? И это притом, что на всю операцию по ликвидации Эльсинора отведено четыре часа.
– Так мало?
– Да. Через 5 часов к ним подоспеет подмога.
– Тогда действительно нужно метить... Но кто это будет это делать?
– У нас есть здесь еще один человек. Парикмахер Клод, - хитро улыбнулся Падлу.
– Он наш человек?!
– Да.
– Ну тогда другое дело. А много еще наших здесь?
– Еще один вопрос, и я решу, что вы завербованы контрразведкой Перена.
– Глупости, Этьен, - натурально поморщился Катэр.
– Нет, не глупости. Каналь был моим другом, но продался профессору за светлое будущее. И работает сейчас на него.
– Каналь был вашим человеком?! И, как мы, проходил обучение?
– Да, был. Но обучения не проходил, потому и продался.
– А почему не проходил обучения?
– Я попросил профессора выписать его сюда. Попросил в надежде, что старый друг, сокамерник и сосед по койке в главной психушке Лиона станет верным помощником. Однако я фатально просчитался.
Сказав, отец Падлу пристально взглянул Катэру в глаза. Тот решил завязать с вопросами и перейти к делу:
– Профессор год назад попросил меня сделать копии ключей, дав точное количество заготовок, но я сделал слепки... На всякий случай.
– Вы настоящий разведчик, Франсуа. Можете изготовить их дома?
– Конечно. Вы только скажите от каких номеров.
– Хорошо, я предоставлю вам список. А к завтрашнему вечеру сделайте мне ключ к номеру Моники Сюпервьель.
11. Пиллоу-сан
– Теперь я понимаю, что Перен увидел с веранды...
– сказал задумчивый Ватсон.
– Да, он увидел, как Падлу тестирует Генриетту на беременность. И успел увидеть Катэра, в него стрелявшего. Увидел все это и решил от них избавиться, то есть вознести. Первым схватили Садосека, схватили, вымочили, сделали реплику, благо подвезли очередной труп. Голгофу оригиналу устроили в его хижине. Представляю, что там было...
– Устроили ему Голгофу?.. Что это означает, Холмс?
– Христос, один из первых
– Дикость...
– На первый взгляд дикость.
– Может быть, объясните, почему?
– Хорошо. Вот представьте, вы - реплика господина Имярек. Реплика в стадии изготовления. То есть вы не готовы еще вполне как личность, вас еще нужно провести через огонь и воду, поднять на голгофу, вознести с нее в Вечность…
– Кажется, я понял… - приподнялся в кресле доктор Ватсон.
– Прохождение через бушующий огонь, бушующую воду, личную голгофу чревато травмами психики и просто физическими травмами…
– Ну да! И поэтому через огонь, воду и голгофу проходит прототип реплики. Он, связанный с репликой общим восприятием как бы страдает вместо нее, умирает вместо нее, делая ее как бы испытавшей все, в том числе и смерть.
– А Падлу почему не вознесли?
– подумав, спросил Ватсон
– Не было трупа. Он появился уже при Жеглове.
– Труп Пуаро? Или Наполеона?!
– Труп Пуаро был превращен в новехонького Наполеона. А труп Наполеона – в новехонького Пуаро. Падлу, видимо, вознесли при помощи другого покойника.
– Ужас какой-то... Трупы превращают в людей, людей в трупы. Хочется нюхнуть нашатыря.
– Обычная алхимия. И никакого злодейства.
– Это так... Но хотелось бы, чтобы все проистекало красиво...
– Вы сентиментальны, мой друг. Это может помешать нам в нашей борьбе с Мориарти.
– Шерлок, вы, переоцениваете меня...
– Отнюдь, мой друг. Вы помогаете мне думать, строить гипотезы и версии, иногда неожиданные. В частности, мысль, мелькнувшая у вас в голове около минуты назад, заставила меня задуматься…
– Какая мысль?
– Вы ведь подумали, что я несу околесицу, на самом же деле все проще. Нет никакого вневременного всечеловеческого кристалла, мир четко разделен на этот, земной и тот - потусторонний. Мы тут, там – души умерших… и Он.
– Да, кажется, я о чем-то подобном думал…
– А сейчас вы думаете, кто же Он, владыка потустороннего мира? Всевышний, справедливый и милостивый, созданный надеждой людей на бессмертие? Или кто-то другой? Дьявол, некая Личность или Сущность, использующая души умерших людей в личных целях, нам неведомых?
– Вы хотели сказать: Некая Личность или Сущность, использующая профессора Перена для скорейшего получения нужных ему кирпичиков, то есть душ?
– Да. Я это хотел сказать
– Вы озадачили меня, Холмс… Так глубоко я не думал. Просто мелькнуло что-то в голове…
– Это что-то мелькает во многих головах, порою известных. Помните «Человека с рассеченной губой?»
– Разумеется…
– Так вот, скучая однажды в хорошо известном вам притоне, я обнаружил, что столешниц у стола, за которым я расположился, две. Изначальную столешницу, вероятно, времен Марии Кровавой, покрывала другая, судя по старейшей вырезанной на ней дате, эпохи Якова Первого. Исследовав щель меж ними, я обнаружил листок бумаги со стихами Шекспира, а именно первым вариантом монолога Гамлета. Позволю себе зачесть его вам.