Встретимся в Эмпиреях

Удачин Игорь

Но вот все круто меняется. Борода, не выдержав нервного напряжения, громко пукнул… упал на колени и зарыдал.

— Не убива-а-айте!

— Встать! — скомандовал Демон.

Борода кое-как заставил подняться себя на ноги.

— Собери-ка нам компонентов для «райской пыли». Да поживей! Пока мы не накачали тебя свинцом. За нами не заржавеет, будь спокоен, придурок!

Идея Демона прикинуться сорвавшимися с катушек ежами показалась мне удачной и своевременной находкой.

— Давай, шевели яйцами, если не хочешь увидеть на их месте глазунью! — прикрикиваю я таким

пронзительным сопрано, что даже Демон шарахается от неожиданности в сторону.

Не обрекая себя на долгие уговоры, Борода схватил первый попавшийся под руку пакет и бросился собирать по витринам тюбики с порошками.

Вдруг звякнул колокольчик…

Мы в три ошалелых взгляда уставились в сторону входной двери. На пороге топтался паренек лет пятнадцати, если не младше. С сиреневыми припухлостями вокруг глаз и ядовито-свекольным носом, он так же ошалело смотрел на нас с аптекарем.

— А вы чего это… тут… как его… это… а? — загундосил поздний гость, с горем пополам ворочая одеревеневшим языком.

Решение к Демону приходит тотчас же. Подскочив к ежу, не церемонясь награждает его щелчком «мундовской» рукоятки по лбу. Удар показался именно щелчком, хотя учитывая вес «мунда», можно предположить, что в действительности явился силы более чем приличной.

Еж бесшумно, словно ватный, сложился на кафельном полу аптеки. Телосложения он был ребячьего, и Демон, вызывая у меня приступ нервного хохота, подцепив ногой, без особых усилий откатил бесчувственное тело в угол к мусорному бачку.

— Очухается, — сам себя успокаивает Демон.

Трясясь и раскачиваясь от смеха, краем глаза я все-таки засек под шумок пробирающегося к прилавку толстяка-аптекаря. Серьезно сомневаюсь, что он держал в голове мысль о припрятанном оружии, но улизнуть с черного хода вполне мог.

— Ку-у-да?!

Борода, как ужаленный, вздернул руки над головой и медленно, стуча зубами, повернулся. В одной из поднятых рук болтался пакет с медикаментами. С умоляющим выражением кирпично-красного лица протягивает его мне.

— Все собрал? — осведомился Демон, вынырнувший у меня из-за спины словно вездесущий какой-то.

— Так точно. Все! — отрапортовал Борода.

— Теперь можешь разложить обратно по полкам, — Демон вырвал из руки аптекаря пакет и высыпал его содержимое Бороде на голову.

— Ы-ы-ы-ы, — вновь зарыдал Борода, опускаясь на пол.

Борода боялся и ненавидел наркоманов, хоть и наживал на их пороке деньги. Но сейчас страх его и вовсе зашкалил. Чего от него хотят? Если бы в этот момент у него еще оставались силы что-либо соображать — это был бы первый вопрос, который он задал бы себе или будь посмелее - нам.

— Встать! — во второй раз скомандовал Демон, и Борода, будто кобра под звук магической дудки, снова вырос в полную свою вышину.

Мне было довольно диковинно видеть, как у здорового, взрослого мужика, считающего себя по жизни не меньше, чем мачо, по щекам катились слезы. Если бы я попросил сейчас вылизать мои ботинки, он бы без сомнения это сделал. Лишь бы мы оставили его в покое. У этого мешка, наполненного дерьмом, никогда бы не хватило храбрости врезать мне за мою вседозволенность между ног, что несколько дней назад проделала с ним семнадцатилетняя девчонка, когда роли были расписаны совсем иначе.

Я не сдержался и свободной от пистолета рукой от души «сунул» ему в зубы. «Ы-ы-ы-ы», — только и послышалось в который раз.

Дин-дон! — звякнул за нашими спинами колокольчик.

Нервы ни к черту. Кто там еще может быть?!

Мы оглянулись и увидели на пороге Сливу - в темных очках и с куском арматуры в руке…

— Смотри за Бородой. Я сейчас разберусь, — бросил я Демону и кинулся к объявившемуся наконец «мстителю».

И тут, не добежав каких-то двух-трех шагов, я, представьте себе, с ужасом наблюдаю, как друг мой Слива заносит вверх стальной прут и вот-вот готовится опустить всю его мощь мне на череп. «Я же в маске, черт! Он меня не узнал!» — мелькнула в мозгах ненавистно-ужасающая своим запозданием мысль. Я спотыкаюсь и с еще большим ужасом понимаю, что уже не остановлюсь и не увернусь. Меня, на ходу падающего, по-страусиному перебирающего ногами, неотвратимо несет по инерции прямо на Сливу. Выстрелить?!! О боже, нет. Только если… будь что будет.

— Виктория!!! — во всю глотку ору я.

Арматура застывает в воздухе, я со всей дури врезаюсь в Сливу, и, сорвав с петель входную дверь, мы кубарем вылетаем в прохладу улицы, погрузившейся в предночные сумерки.

Почему я не крикнул тогда «Слива» или «Это я — Гоголь», а прокричал имя Виктории? До сих пор задаю себе этот вопрос. Но как бы там ни было, именно такой смысловой набор звуков спас в тот вечер жизнь одному из нас.

— У-о-о, — стонет Слива, катаясь по асфальту и держась за живот.

Что касается меня — я пьян и поэтому, конечно, не заработал ни царапины.

Помогаю подняться Сливе на ноги.

— Какого дьявола, Гоголь, ответь мне, у-о-о…

— Не время что-либо объяснять, брат. На, бери, замени меня, — срываю с головы маску и сую Сливе. — Полминуты. Не больше! Я жду вас здесь — на шухере.

Все, что я протараторил, Слива ловит на лету. Натягивает маску и заскакивает в аптеку. В самый последний момент успеваю вырвать у него из руки злосчастный прут.

За эти полминуты Слива, не будь дураком, отвел душу по полной программе. Еще только забежав с улицы, он с ходу надел Бороду на колено^[3], повалил на пол и как следует отколошматил ногами. Демону не без усилий удалось оттащить его от насмерть перепуганного и распухшего лицом толстяка.

…Ха-ха-ха-ха-ха! — сотрясал воздух наступившей уже ночи наш безудержный смех. Мы возвращались домой. Каждого из нас переполняли эмоции. Взахлеб, гримасничая, без зазрения совести перебивая друг друга, делились впечатлениями. У всех троих — свои собственные версии произошедшего, и отношение к ним по-мальчишески ревностное, распирающее изнутри.

Оп-ля…

Неожиданно дорогу нам преградили «мундиры». Двое. Лунный свет зловеще отражается от знаков отличия на форме.

Рука Демона судорожно сжала ремень переброшенного через плечо рюкзака, в котором лежали маски и пистолеты…