Вся la vie
Шрифт:
Я помню, как он гладил свежевыкрашенные стены. У него была такая привычка, бессознательный жест. Когда задумывался или говорил по телефону, водил ладонью по стенам. В Ереване Вартан жил в доме из розового туфа – теплого и шершавого на ощупь. И рядом стояли такие же дома – теплые и шершавые. Вартан хотел вернуть ладони то ощущение.
Я часто бываю на родине Вартана и тоже провожу рукой по стенам домов. Мне хочется там жить. Потому что в Ереване – тепло, вкусно и весело.
С Арменией меня ничего официально не связывает. Только то, что с этой страной связаны самые значимые моменты моей жизни. Необходимость семейной жизни с моим будущим мужем назрела в Ереване. Сватом был, естественно, армянин, поселивший
Токсикоз во время беременности проходил только от запаха дорогого коньяка – ценный совет жены друга-армянина. Мне кажется, что я все девять месяцев проходила с рюмкой в руках.
Жизнь в городе меняется – ремонтируются дороги, реставрируются здания, строятся новые дома. В последний наш приезд знакомые показали местную достопримечательность – старый дом, втиснувшийся между двумя красивыми новостройками. Жильцам этого старого дома предлагали переехать в новые дома. Бесплатно. Выбирайте любую квартиру или берите деньгами. Только дайте снести дом. Жильцы отказались. Почему? Не хотят, и все. Хотят сушить белье на своих старых балконах. Так и живут.
Единственное, что остается неизменным, – это ереванский рынок.
Мы пошли на рынок с коллегой. Выбирали бастурму.
– Как тебя зовут? – спросил продавец мою коллегу-блондинку.
– Настя, – ответила та.
– Знаешь анекдот? В армянской школе учитель говорит ученикам: «Запомните, Настя – это дэвушка, нэнастя – это плохая погода».
Пошли к сладостям. Выложенным горками и водопадами…
– А можно мне вот этих персиков с орешками? – спросила Настя, ткнув пальцем в самую красивую горку.
– Нэт, других дам, эти давать – дизайн портить, – ответил мужчина. – Слушай, а тутовую водку не хочешь? – спросил он у меня.
– Это муж должен попробовать, – ответила я.
– Э, зачем муж? Сама пей…
Вернисаж – уникальное место. По соседству с джезвами, коврами и картинами на развалах лежат воспоминания советского времени. Железные подстаканники, вымпелы передовиков производства, сервизы, учебники «Сольфеджио» – до боли знакомое и родное. Мне кажется, что свидетельства эпохи никто не продает и никто не покупает. Все это выставлено, чтобы напомнить, чтобы не забыть.
Судить о художнике по тому, что у него на мольберте – нельзя. Лучше завести разговор «за жизнь», и тогда он вытащит из потертой папки завернутый в старые газеты шедевр. Мы гуляли по вернисажу в Ереване. Рассматривали пышных томных блондинок на холстах. Я застыла рядом с натюрмортом – гранат на скатерти. Автор играл в шахматы с коллегой.
– А у вас есть еще что-нибудь? – спросила я.
– Смотри, – ответил художник только после того, как пошел пешкой. Он поднял с земли старый портфель, настоящий, кожаный, с потертой застежкой-язычком, которая от старости открывалась, стоило взять портфель за ручку. В портфеле оказались картины небольшого – размером в альбомный лист – формата, заботливо проложенные газетой с разгаданным кроссвордом. Из-под газеты выглядывали замечательные, удивительные работы – женщины сидящие, женщины, пекущие лаваш. Ни лиц, ни фигур – силуэты, ткань.
– А как называется вот эта? – спросил муж.
– Э, не знаю, пусть будет «Подружки», – ответил художник.
– А эта? – спросил муж.
– Э, ну назови как нравится. «Подружки с лавашом» нравится?
Мы купили две картины. Так и забрали – обернутые в газету с кроссвордом.
В сувенирном магазинчике я выбирала солонку. Вещь простая и гениальная – чашка с маленькой ложкой. Не надо трясти через дырочки и расковыривать дырки иглой, если
– Это – когда яйца красят, – объяснил он, – а это, – парень ткнул в стоящую рядом фигурку мужчины с внешностью армянина, – про Ноев ковчег. Знаешь анекдот? Ноев ковчег приплыл в Армению. Ной раз пустил голубицу, второй раз, на третий она принесла ему зеленую веточку. Ной пристал к берегу, выпустил животных и увидел, как к нему с горы бегут люди и кричат: «Ара, цирк приехал!»
Армяне – удивительные люди. Они умеют и любят шутить над собой. Больше нигде, ни в какой другой стране, нет такого количества «исторических» анекдотов. Гомерически смешных, талантливых и мудрых.
Вечером с друзьями пошли в кафе. Заказали коньяк. «Васпуракан». Официантка пришла с бутылкой:
– «Васпуракана» нет, есть «Прозрачный».
Имелся в виду «Праздничный». Очень хорошо пошел.
Васе мы привезли диск про обучение письму. Мне он очень нравится. Там умный филин с национальным профилем и с армянским акцентом объясняет зайцу, что не надо расстраивать мамочку – нужно выучить, как пишутся все буквы. Маме будет пириятно. И она испечет зайчику пахлаву. Кстати, в армянских школах детей к доске не вызывают по фамилии. Только по имени. А если в классе есть две, например, Лили, то придумывают ласкательные имена – Лилек. По фамилии называют только в случае крайнего недовольства ответом. На детей это действует хуже двойки.
Самолет Ереван – Москва пахнет бастурмой, сыром и гремит бутылками с коньяком и тутовой водкой.
Через три года после ремонта, когда Вася обтесал хоккейной клюшкой обои в коридоре, а вся кухня была в отпечатках его ладошек, нужно было сделать косметический ремонт. Два-три дня на все про все. Оптимальный срок, в течение которого можно выдержать запах клея и посторонних людей, которые фактически живут в твоем доме.
Вартан был «временно недоступен» в течение месяца, и муж нашел другую строительную контору. Фирма прислала прораба Сашу. Он приехал, сделал комплимент мне и моей квартире, нарисовал план и уехал, чтобы распечатать его на компьютере. Через четыре часа вернулся и вручил один экземпляр маляру, другой – мне. Мы с маляром все эти четыре часа ждали Сашу – пили чай и гадали, сколько можно было бы успеть сделать за это время. Саша мне сразу не понравился.
Он говорил не так, как говорят прорабы. Саша был прорабом новой формации – молодым, в белой рубашке и отутюженных брюках. Вместо «ядрена кочерыжка» и «идить твою налево» он говорил слоганами с сайта своей ремонтной фирмы: «Мы должны делать не так, как говорит заказчик, а так, как он думает», «Заказчик должен видеть результат, а не процесс». Хотя, конечно, то, что он называл меня на вы и полным именем, коробило – никаких тебе «хозяйка, иди смотри колор».
Маляр ободрал старые обои и ждал материал. Саша, уехавший на рынок за шпатлевкой и прочим, пропал. С деньгами. Появился после того, как я успела дважды поговорить с главным начальником фирмы и трижды – с мужем, который нашел эту фирму. Саша появился по телефону. Долго и витиевато извинялся – машина сломалась. Кончилось все тем, что я сама поехала в строительный магазин. Саша должен был подъехать туда с деньгами. В магазине я научилась высчитывать количество обоев на квадратный метр, разобралась в дозировке клеев и видах краски. Саша приехал и начал витиевато извиняться слоганами. При этом ему не пришло в голову взять у меня тележку – он нес свою деловую папочку, пока я не начала выражаться, как прораб: «Твою мать, возьми эту долбаную тележку». Он вышел у метро, оставив меня с двенадцатью рулонами обоев. Потом звонил и спрашивал, сколько нужно шпатлевки и грунтовки. Я материлась. Маляр смотрел с уважением.