Вся правда о жизни великих актрис
Шрифт:
М. Г.: Подождите, а как Вы лаяли?
Л. Чурсина: Ну как? (Она показывает, все покатываются со смеху.) И даже громче.
М. Г.: Насколько я знаю, Вы поступили сразу в три театральных учебных заведения.
Л. Чурсина: Да, я во ВГИКе вроде бы прошла, в ГИТИСе и в Щукинском, и, по-моему, даже в Щепкинское подавала. Понаслышке я знала, что все абитуриенты поступают сразу в несколько вузов – кто где пройдет. Ну а потом, уже немножечко освоившись,
Уже во время учебы Чурсина стала активно сниматься в кино. Но в театрах не любят новичков, известных всей стране. Легко ли было нашей героине в начале пути?
М. Г.: Уже во время учебы в училище Вы снимались в нескольких фильмах, и, когда пришли в театр молодой артисткой, Вы уже были, если не кинозвездой, то известной всем по экрану.
Л. Чурсина: «Утренние поезда», «На семи ветрах», «Когда деревья были большими» – это были такие эпизодические роли. И когда я пришла в театр Вахтангова, еще только снималась «Донская повесть» – первая картина, где у меня была главная роль. Она как раз пришлась на конец учебы, так что где-то в конце 4-го курса я начала сниматься и, уже завершив учебу, поступив в театр, отпросилась сразу на съемки.
М. Г.: Расскажите, как Вы работали в театре Вахтангова, какие роли Вы играли, с кем?
Л. Чурсина: В театр Вахтангова, начиная с первого курса, студентов приглашали в массовые сцены в «Турандот», и это был праздник для нас. Мы играли рабынь, но имели счастье наблюдать блистательных актеров: Юлию Константиновну Борисову, Николая Гриценко, Михаила Ульянова, Юрия Яковлева, Людмилу Максакову. Затем – «Русский лес», в «Идиоте» даже какой-то эпизодик у меня был. А когда я уже пришла в театр, сыграла сразу главную роль в спектакле «Новые знакомые» в постановке Симонова, Василий Лановой играл садовника, а я – официантку Настю. Рубен Николаевич предполагал со временем ввести меня в «Идиота» на Настасью Филипповну. Затем я начала репетировать леди Анну с Михаилом Александровичем Ульяновым. Ну а затем – решение выйти замуж, а предполагаемый муж жил и работал в Ленинграде, и я как-то легкомысленно рассталась с театром. По-моему, это был первый в истории опыт, когда начинающая актриса, у которой все складывалось благополучно, попрощалась с театром.
М. Г.: То есть, это тот редкий случай, когда актриса жертвует уже сложившейся карьерой ради любви?
Л. Чурсина: Да, ради любви.
Впервые в моей практике прозвучал такой ответ на этот нелегкий вопрос. Когда-то Галина Борисовна Волчек со смехом сказала, что она отказаться от театра ради любви никогда не пробовала. А Алиса Бруновна Фрейндлих, подумав, ответила: «Теперь, наверное, могла бы. Ради внуков…» Чурсина сделала это ради любви к мужчине.
М. Г.: А как Вы встретились с Владимиром Фетиным?
Л. Чурсина: Это было на съемках «Донской повести». После того как закончились съемки, уже было понятно, что мы неравнодушны друг к другу. Человек он был очень самобытный, талантливый, невероятно интересный рассказчик. У него были такие красивые руки, такая мощная мужская ладонь, и он всегда что-то рассказывал, показывал интересно. Режиссер, который смог найти ко мне, еще неопытной актрисе, подход в такой сложной роли, как шолоховская Дарья. У него был какой-то особый метод работы со мной. Хотя уже на второй картине, когда мы снимали «Виринею», он сказал: «Тебя надо разозлить, чтобы от тебя чего-то добиться». Потому что я все время пытаюсь быть доброжелательной.
М. Г.: Людмила Алексеевна, еще была очень забавная история Вашего знакомства с Евгением Леоновым?
Л. Чурсина: Та встреча была действительно конфликтной, потому что его, как героя, интересовал момент гармонии роста, а я была много длиннее по сравнению с ним. Впервые увидев меня, Леонов спросил режиссера: «Как же я буду с ней сниматься?» Я сказала, что если нам суждено вместе работать, пусть закажет себе скамеечку. Ну и он мне однажды отомстил. Мы отрепетировали сцену, одну из самых лирических, я пошла гримироваться (костюм всегда был на мне), возвращаюсь к своему плетню, у которого мы должны стоять, и вдруг вижу, там копают яму. Спрашиваю: «Что вы делаете?» Рабочий отвечает: «Яму копаю» – «Кому?» – «Да не знаю, Леонов сказал копать». Подходит Евгений Павлович, я говорю: «Евгений Павлович, что, почему?» Он отвечает: «Чтобы тебя туда поставить, ты будешь ниже». Действительно, я встала в ямку, и как-то все стало уравновешенно.
А когда-то Людмила Алексеевна всерьез оказалась перед опасностью стать заложницей своего амплуа.
М. Г.: Насколько я понимаю, после «Донской повести» Вас начали преследовать роли казачек, как и могло быть с девушкой такой фактуры…
Л. Чурсина: Вы знаете, не только казачек, но и женщин сельской жизни, соответствующих профессий. И в основном это были роли, притянутые ко мне за уши. Если у Шолохова была драматическая судьба женщины, ищущей своего счастья на земле, когда по ней ходят то белые, то красные, то зеленые, и она просила: «Уйдем отсель, Яша, хозяйство свое заведем, сын у нас будет». И боялась, что «коммунист под общее одеяло всех баб спать загонит». В общем – трагический финал. Все, что предлагалось мне потом, было менее интересным, и мне всегда хватало ума отказываться. Но иногда жизнь вознаграждает: «Виринея», затем «Угрюм-река», но до этого была еще очень дорогая для меня роль эстонки Инги в фильме «Два билета на дневной сеанс». И, как оказалось, я – замечательная характерная актриса. Просто внешность бывает обманчива. И не всегда режиссер удосуживается попытаться развернуть актера другой стороной, попытаться отойти от того, что лежит на поверхности. И слава богу, сейчас в театре мне это удается.
Конец ознакомительного фрагмента.