Вся жизнь - поход
Шрифт:
Но вот она сидит рядом, наша строительная бригада - две девочки и трое мальчишек из моего пятого класса и пятеро шестиклассников. С такими же ребятами я начинал свои первые походы и чуть было не уверовал, что кроме буйства и лености, это младое незнакомое племя ни на что не способно. А тут оказалось, что наши строители совсем не похожи на своих крикливых и плохо управляемых сверстников. Почему?
Думаю, не ошибусь, если скажу, что многое определило присутствие Юрия Александровича и Алексея Ивановича, не делавших скидок на возраст своих помощников.
Я, как начальник лагеря, а пока начальник строительства, таскал ведрами воду из Москва-реки - а это по крутяку вверх, да еще с полкилометра до нашей поляны - или стучал молотком в паре с кем-нибудь из ребят. И то, что все делали общее дело, создавало тот особый настрой, когда ощущение собственной нужности не позволяло отвлекаться, и девчонки ругали нас, потому что обед или ужин стыли на грубо сколоченных и еще не покрытых клеенками столах. Мы не подводили итогов ежедневных трудов, а неторопливо беседовали за кружками чая о всяких разностях, как это бывает у хорошо поработавших людей. Но о чем бы ни говорили, разговор все равно поворачивал на строительство, и, посмеявшись над рассказом Алексея Ивановича о том, как он в первый раз доил корову, кто-нибудь спрашивал:
– А чего это навес над столовой еще толью не покрыт?
– Гвозди ржавые, гнутся все время, - похлебывая чаек, говорит шестиклассник.
– Да и работать неудобно: одной рукой стучишь, а другой за крышу держишься.
– Витек, ты бы ему лестницу сколотил, - говорит Алексей Иванович.
– Ладно.
Мне нравились эти вечерние негромкие посиделки, нравились спокойные мужские разговоры отдыхавших после работы ребят - я знал, что и в лагере они будут во всем помогать мне, потому что заботы теперь у нас были общими.
Во второй половине дня на поляну въехало два автобуса и грузовик с матрасами и спальным бельем. Пока шла разгрузка, я подошел к Валентине Ивановне. Как обычно сухо поздоровавшись и быстро спросив, все ли в порядке, она начала осматривать лагерь.
– Это, как я понимаю, столовая, - резко говорила Валентина Ивановна. Крыша не течет? Почему не знаете? Ах, не было дождей. А когда пойдут, на что расчитываете?
Не слушая объяснений, заглянула в продуктовый шалаш:
– Погеб поленились вырыть?
Мы переходили от заготовленных дров к рукомойникам, потом к выгребной яме, и везде что-то не нравилось нашему директору.
Наконец, обстучав печь и приподняв на плите конфорки, Валентина Ивановна сказала:
– Идите, занимайтесь своими делами. Мне провожатых не надо.
Дела у меня были не такими уж сложными: я должен был сидеть у своей палатки и ничего не делать. Всю заботу о приеме ребят взяла на себя строительная бригада. И первое, что она сотворила, - это поставила возле мачты табурет и на веревке подвесила ватманский лист с крупным текстом: "Стол справок и ответов на глупые вопросы. Разговариваем
Отряды были сформированы еще в интернате, а теперь у палаток стояли таблички с их номерами, так что и спрашивать-то было нечего. Но мы все-таки пустили по лагерю трех ребят с планшетками на груди:
" Показываю, где туалеты, рукомойники и выгребная яма "
" Отведу к врачу"
" Принимаю потерянные вещи".
Я сидел у своей палатки и смотрел, как ловко управляются мои девчонки с выдачей постельного белья. Никого, кроме отрядных завхозов, специально выделенный шестиклассник из строительной бригады к ним не подпускал.
– Получай, - быстро говорили девчонки.
– Восемь простыней, восемь пододеяльников, восемь наволочек и восемь полотенец. Пересчитай. Теперь распишись. Следующий!
Возле грузовика командиры отрядов получали одеяла, подушки и матрасы. И везде полный порядок, так что я мог, ни о чем не заботясь, беседовать с приехавшими воспитателями, готовыми немедленно рвануться в бой.
Мы не заметили, как из-за палатки вышла Валентина Ивановна. Отдыхаете?
– спросила она.
– И заняться, конечно, нечем? Позвольте напомнить: вы не на курорт приехали.
Воспитатели встали, но так как работы у них пока не было, затоптались на месте, и неловкая пауза начала затягиваться.
– Валентина Ивановна, - сказал я, - вы доверили мне детей, так может быть, доверите и делать то, что сочту нужным.
– Не кипятитесь, - Валентина Ивановна тяжело опустилась на рюкзак. Она посмотрела на ребят, таскающих в палатки матрасы, и неожиданно улыбнулась:
– А вы молодец. В общем, все здесь хорошо. Садитесь, товарищи, кивнула она воспитателям.
– Напутствий никаких не будет. Вы люди взрослые, и я верю вам.
Мы поговорили о каких-то пустяках, и Валентина Ивановна поднялась:
– Соберите ребят, будем прощаться.
Это не очень вписывалось в мои планы. Я думал сначала потолковать с командирами и показать каждому место его отряда на линейке, но спорить не стал. Горнист протрубил сбор, и я прокричал, чтобы все бросили свои занятия и подошли к мачте. Ну конечно же, ребята собирались долго - одни в это время стелились в палатках, другие распаковывали свои рюкзаки, и пришлось обратиться к воспитателям, чтобы они подогнали нерасторопных. На линейке началась толкотня и споры из-за места; я видел, как Валентина Ивановна поджала губы, и, упреждая ее замечания, громко скомандовал:
– Лагерь, равняйсь! К рапорту директору стоять смирно! Равнение на сердину!
Четко повернувшись, отпечатал к Валентине Ивановне несколь-ко шагов:
– Товарищ директор школы-интерната! Туристы лагеря по Вашему приказанию построены!
Я сделал строевой шаг в сторону, чтобы встать чуть за спиной директора, и на ходу сквозь зубы шепнул:
– Скажите " Вольно! "
– Что?
– спросила Валентина Ивановна.
– Скажите " Вольно! " - просипел я.
– Вольно, - сказала Валентина Ивановна.