Вся жизнь - поход
Шрифт:
– Ладно, - сказал я, - давайте присядем.
К костру подошло еще трое ребят с бревнами на плечах.
– Ну вот что, - сказал я.
– Прекратите работы и позовите сюда всю команду.
– Мы там бревно нашли. Сейчас возьмем пилу, распилим и вернемся.
– Успеется. Позовите ребят, и побыстрее.
Когда все, кроме ориентировщиков, собрались, я спросил:
– Кто у нас сегодня дежком?
– Я.
– Ну так распоряжайся.
Дежком вытащил тетрадь:
– Татьяна, продуктовую клеенку! Положишь здесь. У кого про-дукты на ужин? Доставайте. Мишка, ведро в руки и за водой!
Толик, возьмешь пилу. Четверо за дровами, дежурным готовить, остальным ставить палатки.
Дежком повернулся ко мне:
– Вроде все.
– Вроде.
Мы сидели с Петром Степановичем у костерка и смотрели, как бивак обретает божеский вид.
– Они только вас и слушают, - сказал Петр Степанович.
– Да нет. Просто вы подменили дежкома, а он лучше нас с вами знает, что делать.
Пришли ориентировщики:
– Попить бы...
– Будь сде!
– и дежком снял подвешенный над костром котелок с чаем.
– Откуда котелок-то?
– У соседей одолжил. Знал, что придете взмыленные.
После ужина я попросил командира рассказать, что у них произошло.
– Только, пожалуйста, без эмоций.
– Можно и без эмоций.
– И командир поведал, что Петр Степанович, как только пришли на бивак, послал всех за дровами. Дежком сказал, что всех не надо, но Петр Степанович сказал, чтобы через минуту возле него никого не было.
– В общем, я не слышал, что у штабной палатки собирают командиров и ориентировщиков, поэтому чуть не опоздали на старт. А дежком то за дровами ходил, то воду таскал.
Дальше командир мог не рассказывать. Петр Степанович, не желая того, нарушил привычную систему управления, и ребята, подчинившись воспитателю, ушли за дровами. Хвороста вокруг было мало - другие команды ведь тоже не сидели без дела, надо было искать бревна или сушины. А когда их нашли, оказалось, что топор и пила оставлены на биваке. Дежурные по кухне стояли у сушин, ожидая, когда обрубят ветки, чтобы принести их к костру, а должны были оборудовать очаг и начать готовить. Ну, а дежкому вообще нельзя уходить с бивака: его дело - организовывать все работы.
Я не стал объясняться с Петром Степановичем, он и сам видел, что переусердствовал, и когда все палатки были поставлены, огорченно сказал:
– Черт его знает, почему все хочется сделать самому и побыстрее!
Утром он ни во что не вмешивался, только нервно ходил между ребятами на старте полосы препятствий и просил их не волноваться.
Мы заняли на слете первое место, и Петр Степанович успокоился окончательно.
Я вспоминаю об этом случае и мог бы вспомнить о других, подобных ему, чтобы еще и еще раз сказать: структура коллек-тива - вещь очень хрупкая, и повредить ее гораздо легче, чем создать. Возьмем обычный школьный класс. Есть там назначенный староста, есть выбранные председатель Совета отряда и звеньевые, есть ответственные за выпуск газеты, за успеваемость, за спорт, за культурные мероприятия. Все сделано разумно, и такая структура должна работать. Должна! А работает ли? Очень часто возложенные на ребят обязанности ни к чему их не обязывают. Но если так случается, значит, должны быть причины. И главные, на мой взгляд, - это отсутствие личной и общественной значимости в порученииях, которые даются ученикам. Уверен, что на заре пионерской организации ребята принимали любое задание, как боевой приказ:
Даешь учебу!
Даешь культуру!
Все на старт!
Это было необычно и увлекательно. Двоечников прорабатывали на общих собраниях и говорили, что они - чуть ли не скрытые враги, потому что республике Советов нужны знающие люди.
– Как так, не пришел на лыжные соревнования? Что значит - не мог? А коллектив для тебя - ничто? Ты будущий защитник страны - и не имеешь значка ГТО!
Так было. Я не говорю, хорошо это или плохо, но то, что в классе и в пионерском отряде формировали личностную значимость, тесно переплетающуюся с общественной, - несомненно.
Но постепенно борьба за знания подменилась отчетами школ в процентах за четверки и пятерки отдельно, за тройки - отдельно, а отчет с двойками - был такой период - даже нельзя было подавать. А когда между школами начинается процентное соревнование по успеваемости, сначала на уровне директоров, потом учителей - причем тут дети?
Что мог сделать староста с замшелыми двоечниками, которых затюканные администрацией учителя за уши тащили в благополучный процент? Указать им на призыв "Учиться, учиться и учиться ", который, кстати, товарищ Ленин выдвинул совсем в другом контексте? Пристыдить на классном собрании? Да чихать они на это хотели! Учеба сделалась личным делом каждого и никак не отражалась на жизни класса.
Еще когда преподавал в обычной школе, случайно услышал разговор двух девочек:
– Люда, тебя Надежда Николаевна ищет. У тебя двойка в четверти. Она волнуется.
– Ничего, пусть волнуется. Все равно тройку поставит. Скажи - сейчас приду.
Система отчетов за все, что делается в классе, втиснула жизнь учеников вне уроков в сетку принудительных мероприятий. А где есть принуждение, там и сопротивление ему. Ребята с удовольствием поиграли бы в волейбол. Но требуется не просто побросать мячик, а участвовать в соревнованиях. Что из того, что они плохо играют? А честь класса?! И ребят гонят в спортивный зал на общее посмешище. Конечно, в следующий раз они постараются не придти. Что им за это будет ? Ну, поругают на классном часе, так ведь всегда ругают, не за то, так за это - можно пережить.
А теперь надо провести митинг в защиту чего-то.
Кто собирает учеников? Староста, председатель Совета отряда?
Да нет - конечно, классный руководитель, человек, ответственный за все. И маются ребята в актовом зале, перекрикиваясь и дурашливо хлопая, не слушая, что там на сцене заученно говорят назначенные ораторы. И с гиком мчатся по своим важным делам, когда наконец их отпустят.
Так ранее действенная структура постепенно оказывается ненужной: исчезли общие, значимые для большинства цели, которых нельзя достигнуть в одиночку, а только всем вместе. Исчезла ответственность за порученные дела, которые теперь важны не столько ученикам, сколько учителям, и не столько учителям, сколько администрации для отчетности. Там, где нет целей и перспектив, о детском самоуправлении можно только красиво разговаривать, и любая совершеннейшая структура не поможет - ее просто негде применить.
Но допустим, определены цели, ради которых ребята не пожалеют ни личного времени, ни усилий. Что должен сделать педагог? Продумать все участки организации работ в рамках наиболее подходящей структуры. И это только начало: созданная модель может забуксовать с первых же шагов. Не так уж трудно распределить обязанности в группе и указать на их взаимозави-симость. Если ребята понимают логику предложенной структуры, она будет принята. Но когда дело доходит до практики, начинаются ссоры и споры. Оказываются, многие не приучены действовать в предлагаемых обстоятельствах, не привыкли подчиняться товарищу и выполнять поручения точно в срок. Ребята не могут понять, почему они должны делать неприятную работу или тратить слишком много времени на общие дела. Постоянное ощущение неудобства и неудовлетворенности вполне может привести к тому, что раннее желанная цель будет выглядеть не такой уж привлекательной. Не в этом ли причина провала самых ярких начинаний?